Институт перезагрузки. Моя победа над депрессией

Оратор – худощавый и немного нервный француз лет сорока стоял на невысоком возвышении в дорогом костюме-тройке. Фонтан его слюней сверкал в лучах солнца, пробивающихся сквозь высокие витражи за сценой. Я сидела на твердой подушке прямо на деревянном полу в паре метров от сцены, и если бы он плюнул в мою сторону, мне бы пришлось искать салфетки. Зал был относительно небольшой, по всему его периметру, кроме стороны сцены, протягивался длинный балкон со старинными резными перилами. Я подняла голову вверх и увидела высокий сводчатый потолок, витражи и своды, под которыми поставили сцену и повесили целый арсенал аппаратуры под потолком. Снаружи этот зал идеально сливался с минималистичной стилистикой Главного Здания, а внутри – точная копия старинной европейской католической церкви, только без деревянных скамей. В зале находилось около сотни человек, кто-то сидел прямо на полу (пол, кстати, идеально чистый), кто-то – на маленьких подушках, набитых гречневой шелухой, кто-то просто стоял позади. Мужчина игнорировал микрофон на стойке рядом с ним, и кричал так громко и агрессивно, что его осипший голос, наверное, было слышно даже снаружи. Он вытер рот рукавом и продолжил:

– Мир катится к черту! Люди ищут счастье в крысиных бегах! Все вы гнались за фальшивыми целями, пахали до изнеможения, даже достигли каких-то социальных высот (фигуристая брюнетка, сидевшая рядом со мной, прыснула от смеха: “тоже мне высоты…”), и каков результат? Все, все сто человек в этом зале загнали себя до смерти. Вы все – он медленно обвел зал пальцем – в погоне за успехом даже не заметили, как быстро вы падаете в бездну. Ослепленные, потерянные, опустошенные зомби.

– Спасибо, Мортимер, – на сцену вышла Акедия и аккуратно отодвинула раскрасневшегося и запыхавшегося беднягу в сторону. – Но объединяет вас всех не это. Всех находящихся в этом зале объединяет одно. Свобода. Вы решились на отважный шаг – вы оставили свою предыдущую жизнь, избавились от своего прошлого и шагнули в неизвестность. Вы доверились мне, и в ответ на это я помогу вам начать жизнь с чистого листа. Здесь вы на собственном опыте убедитесь, что человеческое сознание имеет скрытые возможности, и уровень этих возможностей не имеет никаких границ. Вместе с вами мы начнем новую эру лучших людей и лучшего мира.

Зал оглушили аплодисменты и свист.

– А теперь я хочу поприветствовать новых студентов – новых членов нашей большой семьи. Все, кто только поступил в наш институт, выйдите, пожалуйста, на сцену.

Мортимер холерично зааплодировал, и зал невольно поддержал его аплодисменты: на сцену начали подниматься новые ученики, и я пошла вслед за ними. Акедия попросила каждого из нас представиться и подала мне микрофон. О нет, только не это! Это еще хуже, чем взять телефон и набрать номер! Зал замер, все ждут историю обо мне, а в моей голове стрекочут сверчки и медленно катится перекати-поле.

– Эмм.. привет, я Анка, мне 27 лет, на прошлой неделе я уволилась из одного голландского банка…

Сердце заколотилось, подмышки взмокли, и я, как ужаленная, передала микрофон стоящей рядом женщине на полголовы выше меня с огромной, но упругой грудью, в любую секунду грозящейся выскочить из обтягивающего ее топа. В ту же секунду бархатный голос пропел:

– Меня зовут Виктория, мне 35 лет.

Ее загорелое лицо, хоть и сохраняло привлекательность, было покрыто мелкими морщинами и пятнами. Яркий макияж подчеркивал ее черные глаза, делая их еще более гипнотическими на фоне желтоватой кожи лица. Вся ее внешность казалась каким-то искажением идеала – фигура супермодели, обтянутая морщинами и целлюлитом, вызывающая и даже вульгарная одежда (короткие джинсовые шорты и ярко-розовый обтягивающий топ с открытой спиной, подчеркивающий ее шикарную фигуру), иссиня-черные, растрепанные волосы, похожие на солому, облитую черной краской, и аккуратные черты лица, пронизанные усталостью и безразличием. Она продолжала:

– Когда мне было 6 лет, моя мать решила что я уже достаточно взрослая, чтобы помогать ей в ее бизнесе. Она была богиней секса и научила меня всему, что знала сама. – Виктория подмигнула Мортимеру, который стоял рядом с Акедией, и тот мгновенно покраснел. – После ее смерти мне пришлось жить в клубах или у случайных встречных, и буквально пару месяцев назад я узнала, что у меня ВИЧ. – Она нежно провела рукой по длинной черной пряди волос, лежащей на ее пышной груди, закатила глаза и улыбнулась. – Знаете, сегодня я впервые за 3 года приняла ванну, и это было настоящее блаженство. – Виктория явно получала удовольствие от внимания и, казалось, готова была рассказать свою полную биографию.

Стоящая рядом с ней Саманта сморщила нос и брезгливо взяла микрофон.

– Хай, я Саманта. У меня мигрень, и очень хочу избавиться от нее.

Саманта была в огромных солнечных очках и говорила почти шёпотом, явно страдая от боли.