Институт проклятых. Сияние лилии

Вошла тихо. Никто из игравших на меня даже внимания не обратил, но у меня все равно мурашки по коже пошли. Потные, разгоряченные игрой, разозленные проигрышем и, наоборот, расплывшиеся в глупых улыбках от выигрыша, все подчистую мужские морды за игровыми столами. Были здесь и огромные тролли, и черные дроу, и просто эльфы.

– Будете делать ставки? Карты? Рулетка? – словно из-под земли возник круглощекий гоблин в штанах-шароварах и засаленной зеленой жилетке, не прикрывающей круглое брюхо.

– Нет, – сказала торопливо и очень тихо, боязливо посматривая на здешний контингент посетителей. – Мне бы горячего…

– Брю? Ром? Настойка терповника?

– Нет, мне безалкогольного. Чай, компот…

Гоблин поскучнел. Пожал плечами, указал на угол, темный и мрачный. Пожалуй, в данном заведении для одинокой девушки это было лучшее место. Сев за грязный стол, я полностью выпала из обзора игроков.

– Чай! – стукнул кружкой гоблин, смерил меня взглядом, и тот вдруг потеплел. – Хотите, я вам булочку подогрею… – сказал так сочувственно, что мне саму себя жалко стало.

– У меня всего пара тивров.

Он только лапой махнул и скрылся между игровыми столами с горлопанящими мужиками. Вернулся минут через пять, неся на тарелке бутерброд с мясом и горячую, пахнущую вареньем булку.

– Спасибо, – едва слышно пробормотала я и сунула гоблину свои скудные денежные средства. Он оскалил рот и положил деньги мне обратно на стол, потом подмигнул и пропал в толпе.

«Эх, – вздохнула я. – Везет мне на хороших людей, нелюдей и… всяких. А вот им со мной совсем не везет. Хотя, если так подумать, сволочей в моей жизни тоже хватает». И тоскливо-то как. Только ароматный бутерброд душу грел. И я ела. Кусала, запивала чаем и смотрела на орущих в ярких взрывах эмоций посетителей лесного казино.

– …говорю, двадцать тысяч тивров сверху! – пьяный заикающийся голос, где-то за соседним столиком, находящимся у меня за спиной. – Если напополам, то по десять тысяч… Я уже и ход пробил. Если по ночи войдем, и не заметит никто. А там… Риган уж точно не ожидает… Все равно же собираемся за девкой…

У меня под ребрами похолодело. Может, они не того Ригана имеют в виду? И что за девка? Уж не золотоволосая ли, которую я с лордом Кейном видела? Я вцепилась в край стола и вжалась в самый угол, вслушиваясь в голоса. А те были совсем рядом.

– А с ректором точно проблем не будет? – поинтересовался хрипящий.

– Да по мне, лишь бы было, во что меч воткнуть, а там оно все не бессмертное, – икнул пьяный. – Сам посуди, он не ожидает, сделаем по-тихому дело. Девку в мешок. А как бабла за нее получим, к морю в Аскорг рванем. Говорят, там такие казино… Под светящимися куполами… Девки… мм-м… Закачаешься. А если у тебя в кармане больше тысячи тивро, так все твои…

– По рукам, – восторженно от описания согласился хриплый.

– Тогда давай-ка я сейчас бутылку брю в дорожку захвачу и двинем. При такой цене, чую, не одни мы позаримся, – заключил пьяный.

– Слушай, а девчонка живая нужна? – уточнил хриплый.

– Как карта ляжет, – пьяный снова икнул. – За нее и за живую, и за мертвую денежку отвалят – будь здоров.

– Странно. Как выглядит, знаешь?

– Во, смотри, – раздалось шуршание разворачиваемой бумаги.

– А она ничего! – протянул хриплый. – Может, лорду какому не дала? – и заржал грубо.

– Может, и не дала, – согласно икнул пьяный. – Идем…

Звук отодвигаемых стульев.

Тяжелые удаляющиеся шаги.

Я встала не сразу. С тяжело бьющимся сердцем вслушивалась в гомон казино.

Ректор? Они говорили о ректоре Ригане и о его спутнице.

Я осмотрелась, не глядит ли кто в мою сторону, схватила по пути булочку и, разом запихав ее в рот, начала пробираться к выходу. Под ногой что-то зашуршало. Я посмотрела на пол. В тусклом свете увидела бумагу с портретом. Дрожащими руками подняла. С мятого листка бумаги, выпавшей из рук пьяного наемника, на меня смотрела я сама.

Из казино выскользнула, плохо соображая, но отчетливо понимая: мне во что бы то ни стало нужно попасть обратно в институт. И бегом пустилась по темному лесу. Я не думала уже о том, что сотворила. Да разве можно думать о чем-то, если здесь на кону жизнь ректора и… моя собственная!

Густыми хлопьями повалил снег, мои ноги оставляли ровные отпечатки на свежевыпавшем белом насте.

Ворота не были заперты, охранник все еще лежал у будочки с блаженным выражением лица. Вот тебе и защитничек. Заходи кто хочешь, убивай кого хочешь.