Институт рас. Некромантки предпочитают брюнетов

— Ты постоянно стараешься ее подчинить, подавить, поработить, а стоит просто попробовать подружиться. Стихийная магия не свойственна тебе по природе, а значит, единственный выход — ее приручить. Чем мы с тобой и займемся.

Последовав совету, я почувствовала первый отклик.

* * *

После этого занятия дела со стихиями у меня пошли веселее. И весело было не только мне, но и Нилькору с Диарканом. Первый пожинал плоды моего освоения стихий, а второй тренировал буквально с угрозой для жизни.

Семен пригрозил, что если я попробую проводить свои эксперименты в комнате, то он съедет.

Теперь стихии откликались каждый раз, когда я к ним тянулась, но сила отклика, спонтанный выброс магии и практически неконтролируемое ее проявление пугали. И не только меня. Если ранее Нилькор ехидничал и гонял меня, теперь шел на лекцию, перекрестившись.

Так же и я шла на экзамен, когда подошло время. Стихийная магия стояла у нас первой по расписанию и не была профильным предметом, но я волновалась по поводу ее сдачи больше, чем за некромантию.

Ответы на билеты, которые достал для меня Барей, я буквально вызубрила и знала теоретические основы лучше, чем Диаркан, а еще надеялась, что мне не достанется практическое задание. И, судя по всему, не я одна.

В аудиторию я вошла как на эшафот. Нилькор с опаской на меня косился, еще четверо готовящихся отошли к стене, а в коридоре сидела вся футбольная команда вместе с капитаном и держала за меня кулаки.

Парней пришлось привлечь к нашим тренировкам, так как Барей не мог страховать спонтанные выбросы один, и сейчас они очень за меня переживали. А ведь когда-то я считала их плохими и заносчивыми.

Едва я вытянула билет и прочитала вопросы, мы с преподавателем обреченно переглянулись. Нам не повезло: последним вопросом стояла практика.

— Готовиться будете? — мрачно спросил Нилькор.

Я замотала головой.

— Тогда начинайте.

Присев рядом, я на автомате выдавала теорию, которая засела у меня в подкорке, а сама переживала за то, как мне выполнить практическое задание. Видимо, о том же думал и профессор, потому как слушал меня вполуха.

Но все рано или поздно заканчивается, и последние слова теории прозвучали в гробовой тишине, установившейся в аудитории. Я с опаской покосилась на преподавателя. Тот указал рукой на готовую стандартную пентаграмму:

— Обойдемся только призывом огня.

Сглотнув, я вошла в ритуальный круг и, опустившись на колени, начала читать заклинание. Руки дрожали, мысли сбивались, и концентрироваться получалось с огромным трудом.

Спокойно, Ирина, спокойно. Огонь нам дается лучше всего.

Но видимо, в этот раз волнение сыграло со мной злую шутку, и едва я смолкла, как в потолок ударил столб пламени, отбрасывая меня на край пентаграммы и заставляя до боли в голове напрячься, чтобы перекрыть поток огня.

Пламя свернулось, и в тишине с потолка упал кусок камня, вызывая у меня чувство дежавю.

— Простите, — со страхом посмотрела я на Нилькора.

Тот, весь в саже, поправил мантию и сообщил:

— Сдали. Покиньте аудиторию.

Уговаривать дважды меня было не нужно: схватив вещи, я выбежала вон.

— Ну что? — выдохнули моя группа и команда стихийников.

— Четверка, — счастливо рассмеялась я, глядя в зачетную книжку. И тут же, замерев, спросила: — А сколько лет у нас будет идти стихийная магия?

— Еще три года, — порадовал Диаркан.

— Я не доживу до выпуска! — простонала я.

* * *

Следующие экзамены были по этике магии и проклятиям. Насчет обоих предметов я не переживала. Взгляд, как и рука, у меня были тяжелые, и проклинать удавалось хорошо — профессор даже переспрашивал меня о ведьмовских корнях.

Я, конечно, рассказала о бабе Нюре, бабушкиной сестре, но, кажется, наше родство не признали достаточным.

Поэтому на экзамене я легко рассказала теорию и отработала в паре практику, а затем отправилась на обед, а мой подопытный — в медпункт, снимать бородавочный наговор.

С этикой магии оказалось еще проще. Предмет был занудный, и в нем имелось всего несколько интересных тем. С зубрежкой у меня никогда не было проблем, поэтому, подготовившись, я написала теорию и получила заслуженную пятерку.

Сложнее было с физической подготовкой. Орк определил нормативы, а полоса препятствий у него была как в армии. Не провалить такой экзамен я не могла, что и сделала, — застряла в трубе, при спуске зацепившись одеждой.

Илузир, вытаскивая меня на свет божий, долго ругал на понятном мне языке, называя тщедушным хорьком, ни на что не годной рохлей и настоящим лохом в мире спорта.

Я даже не знала, что он так осведомлен о жизни и сленге Земли.

На пересдачу я отправилась не одна, а с Алеей в качестве моральной поддержки. Едва наш тренер завидел ее, я поняла, что сдам. Орк сам был готов заталкивать меня на все препятствия и в конце концов поставил четыре — то ли из жалости, то ли из страха, что мы опять придем пересдавать.

Но вот орчанку было жалко. Алея — девушка красивая, видная, домовитая. И чего этому вредному мужику не хватает? Как мы поняли из слов Дазара, отношения преподавателя со студенткой здесь были ни при чем.