Инструктор. Пока горит звезда

Забродов за время службы в ГРУ успел обрасти неимоверным количеством связей. Номеров в телефонной книге у него было под тысячу, и иногда, лежа на кровати, он листал телефонную книгу и, глядя на какое-нибудь имя, толком не мог вспомнить, кто это такой и откуда он его знает. Бывало, поможешь чем-то человеку, для тебя вроде как мелочь, а для него это имеет большое значение, вот и разговоритесь, обменяетесь телефончиками. Понятно, что по многим номерам Забродов ни разу не звонил, но в таком случае, как, например, сейчас, ему была нужна хоть какая-то зацепка.

«Сорокин, наверняка, плотно сидит на валидоле и коньяке. Когда я звонил, у него был голос как при смерти. Такая работенка, как у него, высосет из тебя все силы похлеще вампира. Шутка ли, он несколько дней подряд не ночует дома, все сидит в своем кабинете и разрабатывает версии, которые ни черта не сходятся с произошедшим. Досидит так до четырех, а потом куда уже домой ехать, пока доберешься да ляжешь вздремнуть, опять на работу собираться. Вот и прикорнет на несколько часиков в своем кабинете, – философствовал Забродов. – Случается так, что жизнь давит тебя прессом, проверяет на устойчивость и износ. Сорокин – мужик, держится. Тут второе массовое убийство на его голову свалилось, а он все сидит, думает, пробует что-то. Нужно что-то предпринимать. Кому охота подохнуть на рынке? И что это за выяснение отношений в цивилизованном обществе? Если такие убийства оставлять безнаказанными, то в обществе произойдет эскалация насилия. Потом на лестничной площадке начнут стрелять, если не понравишься».

Листая телефонную книгу с этими мыслями, Забродов наткнулся на фамилию Борынец. В скобках было помечено «парикмахер». Илларион ухмыльнулся и набрал номер. Он, как человек бывалый, давно знал, что любая ценная информация требует своего шифра. Кто его знает, украдут телефон, а там такой подарочек.

– Алло, – фамильярно приветствовал Забродова хрипловатый мужской голос.

«Как его зовут? Гриша? Леша? Вася?» – ломал голову Илларион.

– Сергей…

– Какой Сергей! Научись набирать правильный номер, козел!

– Борынец!

– Чего надо?

– Это Забродов. Помнишь такого?

– Ну, – неохотно процедил Борынец, словно тем самым делал Иллариону большое одолжение.

Ох, как не любил Илларион хамство. Неужели так трудно быть вежливым и доброжелательным человеком? Некоторые, оказывается, не понимают.

– Нужно встретиться, Борынец. У меня есть информация, которая тебя заинтересует.

– Думаешь, у меня так много времени? – ухмыльнулся Борынец и откашлялся в трубку. – Я человек занятой…

– Знаю я твою занятость, – усмехнувшись, перебил его Забродов. – Старушек лавочных допрашиваешь да алкоголиков у универсама, не замышляет ли кто теракт. А тут, между прочим, два убийства, да еще каких. Они должны быть вашему ведомству как бельмо на глазу!

– Мне непонятно одно, Забродов. Какое ты имеешь к этому отношение? Лучше в своем огороде копайся и читай литературку. Для жизни полезно.

– Борынец, – тихо сказал Илларион, – если ты думаешь, что у меня нет на тебя рычага воздействия, то ты глубоко ошибаешься. Твоя шея в петельке, а стоит мне ударить раз по табуретке, и все тебе, каюк.

Борынец работал в ФСБ. Раньше он когда-то пересекался с Забродовым. И тот ему помог, правда, вышло как-то некрасиво, что Борынец просто использовал его в своих целях и часть денег, которые получил от преступной группировки, присвоил себе. Забродов о такой нечистоплотности узнал не сразу, да и не хотел он стучать, но надавить мог. Так, по звонку Федорову, в интересах дела, у него оказались бы материальчики на Борынца.

– Гнида ты, Илларион. Шантажист.

– В отличие от тебя, Борынец, честный советский человек. Насколько мне известно, долларовая болезнь у тебя уже давно. Трепаться по телефону я не люблю, так что через полчаса жду тебя на Тверской. Около метро.

И Забродов повесил трубку. Конечно, он не любил шантаж, чувствуя себя при этом как-то неловко, но с другой стороны, когда речь шла о восстановлении справедливости и порядка, и уж тем более о помощи давнему другу, Илларион пользовался и этими методами. Он знал, что Борынец занервничает и приедет.

Борынец был низкорослым мужчиной с аккуратной лысиной и беспокойными глазами. Щеки у него были розовыми, нос с горбинкой, и почему-то у Забродова он ассоциировался с упитанным поросенком, который вместо того, чтобы заниматься стоящим делом, вольготно жирует на государственных харчах.

– Только побыстрее. Я тороплюсь, – сухо предупредил Борынец, даже не протянув руки, чтобы поздороваться.

Забродов достал из кармана бумажник и протянул Борынцу десятирублевую купюру.

Тот недоуменно уставился на Иллариона.

– Не стесняйся, бери. Это тебе денежка, чтобы ты научился в школе хорошим манерам.

– Ну тебя!..

– Типун тебе на язык! – весело отозвался Забродов, пряча деньги. – Пройдемся по улице и поговорим.

Меня интересует одна штука. Что тебе известно об убийствах в Багратионовском проезде, где строится медицинский центр, и на Дорогомиловском рынке? И не делай вид, что об этом ты услышал только сейчас. У тебя на каждом углу стукачи.