Инструктор. Пока горит звезда

Заодно будет полковнику занятие на грядущую ночь. Пускай займется переоценкой ценностей и осмыслит прожитую жизнь, что бывает весьма полезно.

Илларион не беспокоился о будущем дне, исходя из тех соображений, что он договорился с ребятами – своими бывшими учениками, так что волноваться было нечего. Он их учил уму-разуму и прекрасно знал, на что они были способны.

* * *

Задержание главарей азербайджанских бандформирований происходило в обычном многоквартирном доме на окраине Москвы. Рядовой обыватель, пожалуй, и не подозревал, что живет на одном этаже с криминальными авторитетами, чьи имена приводят в трепет даже бывалых бандитов.

Вначале Сорокин предложил побеспокоить соседей, чтобы их чего доброго не задели при задержании. Но, как подозревал Илларион, он боялся, что соседи могут пожаловаться, что следователь в компании с какими-то неустановленными лицами занимался самоуправством.

– Не бойся, Сорокин. Знаешь, как говорят? Надейся на лучшее, готовься к худшему, – сказал Илларион и поправил под рубашкой бронежилет.

– Тебе хорошо шуточки отпускать, когда ты уже на пенсии! А мне еще надо ее получить!

– С твоими навыками можно подрабатывать наемным киллером. Конфиденциально и, между прочим, платят хорошие деньги.

– Ага, а потом меня прибьют такие вот пенсионеры, вроде тебя! Завидую я тебе, Забродов, белой завистью! Ты уже закон столько раз нарушал, что меня десятки раз бы уже посадили, а тебе хоть бы хны!

Одного бывшего ученика Илларион оставил около входа в подъезд, чтобы тот сигнализировал в случае опасности. Бывают разные ситуации. Вдруг еще не все в сборе? Забродову не очень-то хотелось, чтобы его с тыла нашпиговали свинцом как поросенка. Второму ученику Забродов приказал оставаться около лифтов этажом ниже. Сорокин, наблюдая за этими манипуляциями, ужаснулся:

– Ты в своем уме? Это ты что, собрался вдвоем штурмовать осиное гнездо?

– Двум смертям не бывать, одной не миновать, – оптимистично ответил Илларион и вежливо постучал в дверь.

Можно было подумать, что в этой квартире проходила дискотека каких-то подростков, у которых родители уехали на дачу. Звуки музыки разносились на весь подъезд.

– Шансон любишь? – и, не дожидаясь ответа Сорокина, Илларион сам же ответил: – Я недолюбливаю.

Дверь никто не открывал.

– Естественно, тут ничего не услышишь, – и Забродов властно застучал кулаком.

Его стук возымел эффект, и ровно через минуту дверь открылась, оттуда высунулась нахально-невозмутимая рожа. На Забродова, как на врага народа, не уничтоженного по недосмотру советской власти, смотрел парень лет тридцати, смуглый, небритый, эдакий красавчик, любимчик русских дам.

– Не могли бы вы сделать музыку потише? – вкрадчиво произнес Илларион.

Парень явно хотел ответить что-то нецензурное, но, заметив пистолет Сорокина, направленный прямо ему в живот, притих и попятился. Забродов резко схватил парня за руку и вытащил его на лестничную площадку. Тут же повернул его лицом к стене и достал пистолет из кармана его куртки.

– Ого! С каких это пор законопослушные граждане пользуются пистолетом «ТТ»?

– Это статья, – добавил Сорокин. – Состав преступления налицо.

– Отпустите! – взмолился азербайджанец.

Илларион, переглянувшись с Сорокиным, мягким ударом в затылок вырубил азербайджанца.

– Ты что делаешь? – возмутился Сорокин.

– Извини, – усмехнулся Илларион. – Я тебя неправильно понял. Я вбегаю первым, ты за мной. Этот еще очнется нескоро, а если и очнется раньше, то оружия у него нет и телефона тоже. Из подъезда ему не выйти.

Квартира была двухкомнатной, с небогатой обстановкой. Илларион, зайдя в коридор, первым делом закрыл за собой дверь. Не любил он, чтобы соседи подглядывали. Вызовут еще милицию, и разбирайся потом, кто прав, кто виноват, теряя драгоценное время. Азербайджанцам только это и надо: свяжутся потом со своими покровителями из правоохранительных органов, и их придется сразу же отпустить. Не станет же Сорокин ради каких-то азербайджанцев, пускай и серьезных преступников, рисковать дальнейшей карьерой.

– Всем на пол! Лежать, суки! – Сорокин залетел в зал, где вился ароматный дымок марихуаны.

Полковник Сорокин был похож на героя боевика – полицейского, который, отчаявшись от вселенской несправедливости, решил вершить правосудие самостоятельно по законам совести и чести. Его позицию весомо подкрепляли два пистолета, которые он направил на троих азербайджанцев, которые, словно по команде, рухнули на пол.

Забродов тем временем проверил кухню. Там никого не было. Тогда он, быстро метнувшись по коридору, вылетел из-за угла и наставил пистолет на дверной проем в спальню, чтобы его не задела шальная пуля. Там, на двуспальной кровати, укутавшись одеялом, лежал Габиб вместе с какой-то девкой.

– Извини, что прервал на самом интересном. Теперь аккуратно подними руки, без резких движений отбрось одеяло и встань.

«Придется извиниться потом перед Габибом, – виновато подумал Забродов. – Все-таки нехорошо это, портить такое ответственное и интересное мероприятие. Третий в таких делах всегда лишний. А я тут ворвался».