Инструктор-попаданка в мужской военной академии (СИ)

— Я рыцарь — человек чести, поможете мне, и я верну долг, — не стал отмалчиваться Воркс.

— Рыцарь? — с сомнением в голосе переспросил Питер.

— Рыцарь! — восхищенно воскликнула я, мечтательно прижав ладошки к груди.

— Да. И мне кажется… кажется, что попал в другой мир. Теперь приходится отвечать за чужие поступки. Я совершенно не понимаю, что происходит. Да и не настолько много пил, чтобы видеть этот кошмар! Хотя под ударами и давлением гвардейцев иной раз и думал, что зверство учинил я, но не могу этого вспомнить.

— Зато понимаю я, — хмыкнула, — рин Питер, вы же не узнаете в этом молодом человеке своего садовника?

Ректор отрицательно помотал головой.

— А это он. Так говорит следствие. Его судят под именем вашего садовника.

— Но это не он. Рин Воркс старше на десяток лет. У него совершенно другое лицо.

Мужчина, которого мы обсуждали, стоял у книжных полок и с надеждой переводил взгляд с меня на ректора. На него больно было смотреть — измученный, грязный, весь в крови. Просит о помощи.

— Присядьте, — Питер махнул рукой на бедолагу, — только не на диван, запачкаете кровью обивку! Садитесь на тот стул! Разговор будет длинным.

Следуя этикету при госте, тоже слезла со стола, на котором сидела последние десять минут, но приземлилась прямо на коленки к Питеру. Нужно было поддерживать тонус!

Руки ректора сомкнулись на моей талии и это была маленькая победа.

Воркс уселся на стул, немного поморщившись от боли и Питер начал свой допрос.

— Выкладывайте. Все, что по вашему мнению я должен знать, чтобы помочь вам, — сурово произнес ректор.

— Может, сначала позовем лекаря? — с сомнением уточнила, поглядывая на окровавленного садовника.

Питер очень выразительно на меня посмотрел и пришлось притихнуть, сцепив зубы. А потом принялась ерзать попой на его коленках, немножечко выгибаясь в спине. Дыхание Питера сбилось, а выпуклость, что упиралась в бедра, снова начала наливаться силой и твердостью. Ректор сжал талию ладонями сильнее, не позволяя больше двигаться. И та-ак посмотрел!

Удовлетворительно хмыкнув, повернулась к гостю. Он со всех сил делал вид, что не смотрит на нас, но щечки стали розовыми.

— Мое настоящее имя Берт де Морн, служу рыцарем при Людвиге двадцать восьмом, — вещал мужчина, пока я отстраненно смотрела на книжные полки, а Питер слушал внимательно, расслабившись и постукивая пальцами по столешнице. — Уже тридцать два или тридцать три года прошло с начала службы, — задумчиво протянул Берт, уставившись в одну точку.

— Погоди, а с какого возраста рыцарем-то стал? — не удержалась от вопроса.

— С тринадцати.

— Так что же, тебе сорок шесть?!

Берт кивнул. А я ахнула, прикрыв рот ладошкой. Выглядел он на тридцать.

Перевела взгляд на Питера. И хоть они с рыцарем и были почти одногодками, ректор казался более потасканным жизнью. Вокруг глаз уже выступали морщинки, а заживший уродливый шрам на пол лица говорил о том, что жизнь не способствовала сохранению внешней молодости. Да и внутренней тоже.

— Расскажи о своем мире. Детали, — настоял ректор, перекатывая в пальцах пишущее перо.

— Да нечего рассказывать. Шесть материков, королевства, колонии! Часть людей владеет магией, но я в список счастливчиков не вхожу, — хмуро пробурчал мужчина. — Нехватка женщин. Обычно рыцарей впихивают в сформированные семьи из женщины и десятков мужчин, но если не дождался до пятидесяти, то уж и не стоит надеяться, что обзаведешься семьей.

— Что думаешь, Урсула, звучит убедительно? — поинтересовался Питер.

— Да, очень! — усердно закивала головой, состроив самое честное выражение лица.

Я бы поступила также, скажи Берт, что на него напали рептилоиды, избили неоновыми дубинками и выбросили в это измерение. Слишком хотелось спасти бедолагу, который уже едва держался в сознании.

С приоткрытого окна стал доноситься шум. Питер сдвинул меня с колен и выглянул на улицу.

— Гвардейцы, — хмуро изрек.

— О, нет. Они ищут меня, — слабым голосом пробормотал Берт, а лицо его побледнело еще на пару тонов.

— Они перероют вверх дном всю академию, странно, что не начали с нее поиски. Его точно найдут, — ректор кивнул на экс-садовника.

— И что же нам делать?

— Если так хочешь помочь, — задумчиво протянул мужчина, подошел к ящику стола и достал из него брачный браслет, — то вот. Придется сделать его мужем.

Я закашлялась, прикрыв рот ладонью. Скосила глаза на Питера. Он отстраненно смотрел в окно, скрестив руки под грудью. Ни один мускул лица не выдавал того, что же творится в симпатичной голове ректора.

Неужто это ультиматум: он или садовник? Хочет проверить, кого я выберу? Или просто помогает?

— Они уже на втором этаже, — поведал Питер, развернулся, положил браслет на стол и пошел к двери, но там остановился, — думай, Урссула. Если за эту ночь из него выбьют чистосердечное, то завтра точно казнят.

Ректор вышел. А мы с Бертом сидели, как два камня друг напротив друга.

Вот так. Пришла соблазнять одного мужика, а теперь надо женить на себе другого. Капец! Я еще никогда не занималась сексом из жалости.