Инструктор-попаданка в мужской военной академии (СИ)

Дальше пошел Сигурд, ему подняться помогли гвардейцы и усадили на стул в центре, хотя мужчина всячески храбрился, пытаясь отказаться от помощи. К нему никаких вопросов не возникло. Как и к Берту, все-таки садовник, под чьим именем он находился в этом мире, был пусть и обнищавшим, но аристократом.

А вот с Греем возникли проблемы.

- Мне не предоставили документов, подтверждающих ваше высокое происхождение. Вернее, тут написано, что вы родом из семьи низшего сословия, – пробубнил Гаюс, вскинув тонкую бровь.

Аж больно стало за моего Грея. Этот великий судья себя-то со стороны видел?

- Мои родители простые работяги, они живут в деревне недалеко от Кивии и я их обеспечиваю, - кивнул простодушный Грей.

- Рина Урсула, других мужей вы не нашли? – спросил довольным голосом судья и повернулся ко мне. – Значит, требования не выполнены в полной мере?

Я собиралась с силами, чтобы ответить что-то вразумительное, спасая свою задницу, но беда пришла, откуда уже и не ждали:

- Требования не выполнены, и я считаю, что это весомый аргумент к тому, чтобы судить ее, как мужчину, а моего сына Лютина освободить! Он хороший мальчик. Не преступник!

Я опешила. Повернулась к женщине, которая, вроде как, мать Урсулы. Жаль, что та не видела мой тяжелый взгляд.

- Вы ее мать и это приемлемое требование, в свете сложившейся ситуации, но я обязан дать рине Урсуле последний шанс. Если ли кто-то в зале суда со знатным именем, кто готов взять ее в жены прямо сегодня?

Ну вот и все. Моя песенка спета. Я уже в красках представила себя в кандалах и полосатой тюремной форме с заточкой в ботинке, делающую подкоп ложкой за туалетом в камере заключения, когда сбоку все-таки послышалось:

- Я готов. Я хочу в жены рину Урсулу.

Сначала не поняла, чей голос. А потом как поняла!

Сжала ткань до побеления пальцев. Поднялась с места, так грациозно, насколько позволяла широкая юбка. В душе бушевало раздражение. Я вскипела:

- Рин Питер, как у вас хватает наглости! После стольких моих попыток вы решили, что лучшая возможность сделать предложение – в зале суда в последний момент?!

- Это для вашего блага. Я не знал, что все так далеко зайдет. Сейчас для вас вариантов нет, - пробормотал пунцовый ректор, не поднимая глаз.

- Я отказываюсь! Рин Гаюс, женитесь вы на мне!

В зале суда воцарилась тишина. И длилась добрых пару минут. Потом все начали коситься на меня. А Питер стал настолько красным от стыда или злости, что, казалось, сейчас выбежит из помещения, хлопнув дверью.

- Но… э… я мужчина в возрасте, - оправдался судья, но зарделся и приосанился, поправляя мантию, - а что, понравился вам?

Я с сомнением его осмотрела. На безрыбье и рак рыба. А вдруг душа у него добрая? Хотя, судя по тому, что еще пару минут назад его восхищала возможность упрятать меня за решетку – мужичек не особо жалостливый. И женщин любит только тех, которые имеют к нему прямое отношение. То есть, никаких.

- Ну как вам сказать, - скривилась я, - если присмотреться с моего ракурса, волосы у вас… прикольные. И ноздри симметричные.

Судья призадумался.

- А симметричность ноздрей – это ваш критерий?

- Приходится искать хоть что-то позитивное.

- Да во мне вообще сплошной позитив. Есть вилла в столице и здесь, в Кивии, - принялся нахваливать себя Гаюс.

Вот тут-то я посмотрела на него более осмысленными глазами.

- Урсула, хватит! – воскликнул Питер, не выдержав прямого отказа, - я знаю, что провинился перед тобой, но… не заставляй меня говорить это.

- Говорить что? – хмыкнула я, скрестив руки под грудью.

Питер молчал, кусал губы, сдерживался, погрязнув в самокопании, но потом все же вскинул голову и впервые за день посмотрел на меня.

- Что ты нужна мне даже больше, чем я тебе.

Попался! Я так и знала!

Глава 19

Я выдержала драматичную паузу. Надо же было насладиться часом триумфа.

А тишина накалялась, все притихли, даже Патриция не смела пискнуть.

А я… а что я? Раскаявшийся Питер лучше, чем непонятный судья с сомнительной моралью. По крайней мере, ректор мне симпатичен. И пусть говорят, что вредные люди в таком возрасте не меняются, но справимся, перевоспитаем! А если нет, то и не так это важно. Уж слишком ректор в сердце запал.

- Ладно… - выдохнула я.

- Нет! – пресекла мою речь Патриция, - я требую приватную беседу с дочерью! – достав из кармана веер, женщина стала им обмахиваться.

Гаюс кивнул. Он вообще мужчина слишком сговорчивый.

- Одобряется!

Нас вывели в отдельную комнатушку за соседней дверью – я даже возмутиться не успела. Только и смогла, что бросить на растерянного Бастиана взгляд, полный беспомощности и непонимания. Мужчина почувствовал мою нервозность и состроил серьезное лицо, пытаясь показать, что все под контролем и он начеку.

Значит, все точно плохо!

Посреди помещения находился стол с кувшином и стаканами, наполненными водой. Слева и справа два удобных кресла. Широкое окно зарешечено и увешено бежевой шторой. Под ногами протертый, давно не крашеный паркет. Но нас действительно оставили здесь одних.