Инструктор. Снова в деле

– Именно так. Была инициирована проверка «Нового века». Она не обнаружила никаких нарушений. С точки зрения закона все в полном порядке.

«Вот как все получается, – подумал Забродов, заметив про себя, что иногда аналитический ум Сорокина работает блестяще. – Теперь не так уж сложно и разобраться. Все эти факты, вместе взятые, образуют единое целое. И становится понятно, что Фитиль был обыкновенным посредником».

Илларион посмотрел на Фитиля, который лежал на кровати с закрытыми глазами и выглядел, мягко говоря, неважно. «Все-таки в его возрасте не дело ударяться затылком, – размышлял Забродов. – Однако ничего не поделаешь, ради него мне тоже пришлось разыграть целый спектакль, изображая из себя пьяного идиота. Как хорошо, что в такой ипостаси меня не видела Катя».

После разговора с Сорокиным Илларион уяснил для себя необходимые детали и понял однозначно, что в информации Фитиля он больше не нуждается, да и в нем самом тоже. Разве что можно полюбопытствовать, кто же все-таки убил Тихого?

– Вот видишь, Фитиль, – иронично заметил Забродов. – Теперь тебе ни мои гарантии не нужны, ни ты сам мне не нужен. Все, что мне надо было, я узнал. Ты, Фитиль, работаешь на шефа «МосРиэлта» и соответственно выполняешь поручения президента холдинга. И вот скажи мне, что теперь я должен с тобой делать? Подводить итоги твоей криминальной карьеры?

– Да делай что хочешь, – с досадой ответил Фитиль, который больше всего сейчас мечтал о скорейшем разрешении ситуации. Пусть Забродов его пристрелит. Все равно он прав, пора подводить итоги его карьеры, которая окончательно смазалась таким досадным убийством Тихого. – Не я валил Тихого. Я отдал приказ Кексу, тот должен быть в курсах. Можешь звякнуть своему Сорокину и сказать, что скоро прибывает партия наркоты. На Водниках можешь встречать. Там Черкиз будет и Кекс. Ты мою просьбу уважь, а я тебе все, что знаю, выложу. Хрен с тобой, мне уже все равно на тот свет отправляться. Не сегодня, так завтра ухлопают.

– Ну, говори, Фитиль. Уважу, если твоя просьба будет разумной.

– Оставь мне мой ствол. А если боишься, что в тебя пальну, – сам мне арбуз прострели. Тебе-то все равно, Забродов, крыша у тебя крутая.

– Оставлю, Фитиль, раз ты так решил, – ответил Илларион. Действительно для Фитиля эта жизнь, можно сказать, закончилась. Но ответственность за ее завершение Забродов брать на себя не хотел. Его жизнь, пускай сам и решает. А пистолет он ему оставит, не ему же отговаривать Фитиля от самоубийства, да и определенная ирония судьбы прослеживается. – Ну, говори, если есть что сказать.

На какое-то мгновение Забродову показалось, что он уже разговаривает с мертвецом, но он отогнал от себя это мистическое видение, не преминув посмеяться над собственной впечатлительностью. Быть может, в этом была виновата игра света, падавшего через щель между шторами.

– Ты верно базаришь. Мячиков заказал Тихого. И Чуба с Охотниковым тоже. Их пацаны Монгола завалили. Мячиков – пешка, гнилое фуфло. Всем запрягает Лялькин, президент холдинга. Через Мячикова я выполняю его задания. Слухи ходят, что у Лялькина есть какие-то завязки в мэрии. Это все, что мне известно.

– И на этом спасибо, – задумчиво ответил Забродов, понимая, что план его действий должен быть тщательно обдуман.

«Одно дело – стрелять бандитов, тут и Федоров, чуть что, отмажет, а другое – столкнуться с такой крупной структурой, как холдинг, – размышлял Забродов. – Кстати, вполне вероятно, что у Лялькина есть завязки в мэрии, раз махинации сходят с рук. И с точки зрения закона придраться не к чему. Другие компании давненько бы за такие грешки лишились лицензии. А с «Нового века» как с гуся вода. И выходит, что Тихий своей жизнью помешал заработать Лялькину и Мячикову энное количество зеленых бумажек. Вот поэтому они его и заказали. И теперь понятно, отчего Сорокин не разобрался, точнее, отчего ему не дали разобраться до конца. Оттого, что в таких делах замешаны интересы высших сфер и солидные деньги. Но почему все должны молчать?»

С этой-то несправедливостью Забродов не мог смириться, и, будь против него хоть весь мир, он все равно добьется своего.

Перед своим уходом он освободил Фитиля от пут и, ничего не сказав ему на прощание, вышел из квартиры. Уже во дворе он услышал сухой звук выстрела.