Инструктор. Снова в деле

Забродов метнулся за живой щит, не опасаясь, что его заденут пули, слишком уж откормленным выглядел Як. Загрохотали выстрелы, комната наполнилась запахом пороха. Бекас стрелял как истеричная баба. Як тушей свалился на пол, исчерпав свое последнее предназначение, а Забродов ловким ударом ноги выбил пистолет из рук Бекаса. Тот отпрыгнул назад, собираясь достать правой рукой ствол из левого кармана. Но, кажется, Забродов перебил ему кисть, да и стволы лежали в кармане так, что, пока Бекас достал бы хоть один, Забродов успел бы убить его трижды. Сжав зубы от внезапной резкой боли в спине, Забродов заломал Бекасу правую руку за спину, нелюбезно придавив сверху коленом, и предложил безоговорочную капитуляцию.

Бекас, тщетно пытаясь вырваться, сучил ногами по полу, как паскудный мальчишка, пойманный сторожем на месте преступления.

– Советую успокоиться. Руки тебе еще в жизни пригодятся. Травматолога-то посетить, конечно, придется, но, пожалуй, я не буду усугублять твою травму. Или ты предпочитаешь больничку?

– Падла… – шипел от боли и ненависти Бекас. – Издеваешься, тварь…

– При мне не ругаться, – строго сказал Илларион и заломал руку Бекаса еще сильнее, так, что тот вскрикнул. – Ты бы лучше подумал о том, что своих друзей убивать нехорошо. Он меня наказать тоже хотел, а ты его лишил такой возможности. Не повезло парню, сегодня явно не его день.

Забродов крепко связал руки и ноги Бекаса тугой веревкой.

– Вот и все… Хорошая воспитательная поза получилась. А теперь можно и пообщаться. Тебе же мама наверняка в детстве говорила, что нехорошо быть бандитом. И яму другому рыть не надо, сам же в нее и попадешь.

Бекас лежал на животе в позе ласточки, и, судя по искаженному болью лицу, эта поза доставляла ему дичайший дискомфорт.

– Гуманизм изживает себя, – заметил Забродов. – Я предлагал тебе свою дружбу, а ты отказался. А зря, кстати, отказался. Сидел бы ты сейчас в кресле, как белый человек, пусть и без пистолета, рассказал бы все по-честному, да и разошлись бы мы по-мирному. А теперь так просто ничего не получится. Чтобы ты убедился в серьезности моих намерений, я хочу преподать тебе небольшой урок. Хорошее занятие для настоящих мужчин.

Илларион подошел к липовому спилу и выдернул из него ножи, уткнувшиеся стальным букетом в самый центр.

– Смотри. – Забродов, отойдя на максимальное расстояние, которое только было возможно в его комнате, размахнулся и метнул нож. Один за другим все пять ножей ровно легли в центр. Бекас мрачно наблюдал за манипуляциями Забродова, предполагая, что ему предстоит стать живой мишенью. И, честно говоря, его такая перспектива не прельщала.

– Но ты не беспокойся. Я продлю тебе жизнь, – пообещал Забродов, присев на карточки напротив лица Бекаса. – Вначале буду метать в руки, потом в ноги, потом в живот. А напоследок, когда мне надоест, а ты устанешь, метну в горло. Кстати, хочешь – научу тебя, как делать харакири? С твоей рискованной профессией давно пора позаимствовать этот полезный ритуал у благородных японцев.

– Мочи, циркач, – прохрипел Бекас, чувствуя, как невыносимо затекли руки и ноги и как нещадно ломит все тело. – Хватит издеваться.

– Нет. Это слишком глупо. Хотя, признаюсь откровенно, если бы я не нуждался в твоей помощи, то давно бы разобрался с тобой, как с твоими ребятками. Для начала представься. Я должен уточнить кое-какую информацию.

– Бекас. И че дальше?

– На кого работаешь?

Бекас замялся, и от Иллариона это не укрылось.

Забродов закурил и, подойдя к липовому спилу, выдернул плотно засевший нож. Огляделся вокруг. Бросил взгляд на этажерку, целы ли все книги, потом опустил взгляд на пол. Под трупом Яка растекалась лужа крови.

– Всю квартиру мне загадили. А мне тут еще жить, между прочим. Я бы и без крови обошелся, только ты, Бекас, нервный какой-то. Да и кликуха у тебя интересная. На болотную птицу ты не смахиваешь. Да и клюв у тебя короткий, а у бекаса длинный. Я вот тут подумал: если тебе со мной разговаривать совсем не хочется и ты обиделся сильно, то можно тебя немного растормошить. Как ты смотришь на то, чтоб я постриг тебя этим ножичком? – Забродов провел пальцем по лезвию метательного ножа. – «Стрижка по-индейски» называется. Извини, анестезии не имеется, так что я могу предложить тебе медитацию и кусок кухонной тряпки в зубы. Как ты относишься к моей идее?

– Я работаю на Монгола, – выдохнул Бекас, не отрывая взгляда от метательного ножа, лезвие которого Забродов задумчиво разглядывал, словно размышляя, заточить его или нет. – А он на Кекса работает.

– Какое место ты занимаешь в этой иерархии, Бекас? Выходит, где-то в середине, раз тебя посылают на такие грязные задания.

– Монгол с твоей телкой сейчас в Торбеево. При мне ее не трогали. Как там сейчас – не знаю. Развяжи руки, я рыпаться не буду. Даю честное слово пацана!

– Знаю я ваше честное слово! – проворчал Илларион. – Тоже мне, пацан! Тебе какой год уже пошел? Небось пятый десяток, а ты все в пацанов играешь! Семью бы завел себе, что ли, работать начал, а так что? Бесхозный, ни двора ни кола…