Инструктор спецназа ГРУ

- Ты бы в зеркало на себя посмотрел. Вылитый Кутузов после Куликовской битвы.

- После Бородинской, тундра. В Бородинской битве ему глаз выбили.

- А кто выбил? - спросил Митяй, впечатленный глубокими познаниями ко-реша.

- Да хрен его знает. Немцы какие-нибудь. Псы-рыцари.

- Значит, и тебе тоже - псы-рыцари! - заржал немного отошедший на свежем встречном ветерке Митяй.

Внизу тот же ветерок легко морщил гладь озера, поднимая микроскопическую волну. Друзья извлекли из коляски заблаговременно надутую камеру от заднего колеса трактора и обломок доски, прихваченный запасливым Митяем в качестве весла. Следом они достали два больших прозрачных мешка, в которых когда-то хранились минеральные удобрения, и какой-то небольшой, но увесистый предмет, старательно завернутый в мешковину.

- Ну че, прям сразу и рванем? - спросил Митяй, наблюдая за тем, как Дуб осторожно разворачивает тряпку, постепенно обнажая что-то цилиндрическое.

- Не, - мотнул головой Дуб. - Подождем делегацию из ООН, чтоб, значит, все по правилам...

Он отбросил тряпку в сторону и взвесил на ладони гранату, примеряясь, как бы зашвырнуть ее подальше.

- Слышь, Вась, а она взорвется? Старая ведь...

Граната и вправду была старая и больше всего походила на консервную банку с ручкой, торчащей из торца.

- Старый бух лучше новых двух, - авторитетно заявил Дуб и выдернул чеку.

Упав на обильно посыпанный сухой прошлогодней хвоей и шишками песок, они смотрели, как граната, кувыркаясь в воздухе, по крутой дуге ушла вверх и упала в воду метрах в двадцати от берега. Затем озеро извергло из себя фонтан воды пополам с илом и какими-то темными клочьями. От взрыва заложило уши, а сверху на головы приятелям посыпались шишки и мелкий мусор.

- А ты говоришь... - снисходительно протянул Дуб, вставая и отряхивая колени. - Иди, собирай.

Сверху было хорошо видно, как на волнах, поднятых взрывом, белея животами, во множестве покачивается рыба. Гикая и свистя, окончательно оживший Митяй бросился к берегу, катя перед собой большой черный бублик тракторной шины. Сдернув одолженные Дубом штаны, он погрузился на свое импровизированное судно и, энергично загребая доской, устремился к середине озера, где, как ему казалось, рыба была покрупнее. Между коленями он зажимал мешок из-под удобрений.

Дуб тоже разделся и вошел в воду по грудь, собирая оглушенную рыбу и брезгливо морщась, когда холодные рыбьи тела касались живота и груди. Мешки споро наполнялись, и бизнес, похоже, удался на славу. Одной пол-литрой она от нас не отделается, подумал Митяй о продавщице Людке. Тут, поди, литра на полтора потянет, если не на все два.

Он взглянул на Митяя, чтобы проверить, как у того идут дела, и увидел, что его напарник, подваживая доской, тянет из воды что-то непонятное. Зацепив это что-то рукой, Митяй вгляделся и тут же бросил эту непонятную хреновину, и не просто бросил, а оттолкнул изо всех сил, словно она его укусила. Выронив мешок с рыбой, он начал с лихорадочной скоростью и совершенно бестолково загребать воду доской, отчего волчком закрутился на месте, но быстро сориентировался и направил камеру к берегу, работая своей дубиной, как чемпион мира по гребле на каноэ.

- Эй, мудила, рыбу потерял! - закричал ему удивленный Дуб, но осекся, разглядев лицо приятеля.

Лица, как такового, не было. Вместо него на Дуба глянуло бледное пятно, на котором только и можно было разобрать, что глаза, вытаращенные так, что, казалось, они вот-вот выскочат из орбит и двумя пулями полетят прямо в него, Дуба, да перекошенный от ужаса рот, который, похоже, пытался и не мог что-то выкрикнуть. Это было так жутко, что Дуб, не успев даже сообразить, что к чему, круто развернулся и ринулся к берегу, с брезгливым ужасом отпихивая в сторону попадавшуюся по пути дохлую рыбу. Однако, когда воды стало по колено и угроза, исходившая из темных глубин озера, теоретически миновала, он остановился и немного пришел в себя. У него мелькнула мысль, что на Митяя напало какое-нибудь водяное чудо-юдо или, по крайней мере, сом, но Митяй уже был тут как тут и, не говоря ни слова, метнулся мимо Дуба к берегу.

Дуб, которому все это надоело и было до смерти жаль потерянной рыбы - он все еще видел медленно дрейфовавший посреди озера полузатопленный мешок, поймал Митяя за холодную скользкую руку, рывком развернул его к себе и заорал прямо в перекошенную белую физиономию:

- Да опомнись ты, урод! Что там такое?

Митяй несколько раз судорожно хватанул ртом воздух, совсем как вытащенная из воды рыба, потом глаза его немного прояснились, и он заголосил, срываясь временами на совершенно неприличный бабий визг: |

- Мертвяк. Там мертвяк в целлофане! Линяем отсюда. |

- П... в целлофане! Ты что, на белого коня сел? Какой мертвяк?

- А я у него фамилию не спрашивал, - постепенно приходя в себя, но все еще конвульсивно вздрагивая, сказал Митяй. - Охота тебе, так сплавай, спроси. Вроде мужик. Я на него как глянул, думал, тут мне и конец. Синий весь, раздутый... Слушай, Дуб, а может, это мы его... гранатой?

- А в целлофан он сам завернулся? Так там точно жмурик?

- Век воли не видать.