Инструкция к любви (не) предъявляется

– Вы – идиоты, – вырываюсь из рук обоих парней, на запястьях точно останутся следы каждого. Сжимают с такой силой, как будто заключают в узкие наручники, причиняя режущие ощущения. – Отпустите меня! – закричала, чтобы оба услышали мои мольбы, но бесполезно. Тогда я сама вырываюсь, а ребята продолжают сверлить друг друга взглядами. Растираю обе руки, потому что теперь на местах образовались покраснения.

– Почему ты ей сам не расскажешь, что было? – сокрушается Макар, подходя ближе на шаг. Я же сама отступаю, чтобы не попасть под горячую руку одного из мужчин. Стефа же притихла, и тут замечаю, что она снова вытащила мобильный телефон и снимает на камеру. Меня возмутило ее поведение, но разговор ребят находится на пике правды. С надеждой уставилась на них, ожидая, наконец, узнать, что же произошло и почему мы все очутились в одной кровати.

– А у самого кишка тонка, – подмигивает Тимофей, и тоже делает шаг навстречу Макару, не уступая сопернику.

Стефа вся внимание, но, увидев, что стала обнаруженной, поспешила убрать в сумочку свой мобильник. Как нагло с ее стороны, будто это забава какая-то. У всего есть предел, а в таких ситуациях особенно. Мы все тут взрослые люди, но решаем проблемы, будто все еще дети.

– Так, – тихо говорю, разрывая тишину, и оба мужчины посмотрели на меня. Удивленные лица ожидают, что я скажу. Развожу руками в стороны, жму плечами. Вроде бы ничего сверх криминального не происходило, а чувствую себя, словно грязью облили. – Разберитесь уже между собой по-человечески. Что вы не поделили – это только ваши проблемы, – с обидой проговариваю каждое слово, но держусь стойко и уверенно. Даже Стефания подошла ко мне и взяла под руку, как будто поддерживает. Я просто не обращаю внимания, хотя чуть отшатнулась от нее. – Ты, – указываю на Котова, и тот кивнул, – разберись, что между вами, ребята, – отступаю от Стефы, чтобы обозначить дистанцию. Девушка вновь покорно последовала к Тимофею, как обычно. От непреодолимых чувств ревности, кое-как сглотнула ком в горле, но продолжила: – Макар… – голос срывается, как только смотрю в синие глаза мужчины. Он не заслуживает обмана, особенно в чувствах, которых я не испытываю к нему. – Черт, – выругалась, со злостью сжимаю ладони в кулаки, оставляя вмятины в них от ногтей. Отвожу глаза в сторону, чтобы суметь сказать, что намеревалась уже давно. Только сейчас осознаю, что мы выясняем отношения в туалете, и это сравнение, будто спускаю в унитаз, смывая слова. Нет. Так не должно быть. – Знаете, что, – уставилась на них троих, и ребята со Стефой напряглись. – Идите вы все к черту. То, что с нами случилось воскресным утром, уже случилось. И если мы переступили черту, то я рада, что ничего не помню. По крайней мере, сейчас, – слова ручьем лились, обжигая гортань. А потом просто развернулась и рванула на выход.

Выбежала на улицу. Прохладный ветер мгновенно остудил мою кожу. Прикасаюсь к щекам, и только сейчас ощущаю на них мокрые дорожки, сама того не замечая, я расплакалась. И скорее потому, все трое так смотрели на меня. Все во мне разрывает внутри от обиды, как я могла целую ночь пропустить, как вообще она выпала из моей головы, хотя отчетливо помню, что пришла спать в номер совершенно одна. Пусть мои разум был отравлен алкоголем, но не до такой степени, чтобы не помнить вечер и его продолжение. Что-то тут не так. Или я совершенно выпала из реальности.

– Лера! – слышу голос Тимофея. Он выбежал вслед за мной и теперь догоняет. Остановилась, и теперь стою практически у края дороги. Запыхавшись, мужчина обнимает меня, крепко прижимая к себе, успокаивает. – Прости, – шепчет у уха, и я снова вдыхаю его духи и запах, который ни с чьим другим не спутаю. Закрываю глаза, представляя, что нет никаких проблем и преград.

– Тим, – зову его, и он немного отстраняется, чтобы взглянуть в мои заплаканные глаза. Нежно касается щеки, стирая скатившуюся слезинку. – Зачем ты мучаешь меня? – спрашиваю, вводя его в ступор. – Что между тобой и Стефой? Почему ты так поступаешь с нами обеими? Объясни!? – требую, стуча по его твердой и мощной грудной клетке ладошкой. Котов вскинул голову назад, как будто я выпрашиваю у него ответов, не подлежащих обсуждению. – Тимофей, – снова обращаюсь к нему, срываясь на полуслове, с надрывом внутри, – если в баре я призналась тебе в любви, то, – он мгновенно захватил мое лицо в обе своих ладошки, глаза в глаза.

– То, что? – прерывает меня, затаив дыхание, ожидает. – Что, Лер? – настаивает. Только собираюсь ответить, что это правда, как раздается сирена поливомоечной машины из-за угла здания и в считанные минуты обливает нас струей холодной воды.

ГЛАВА 6

– Ой! – вскрикнула я, прячась за Котова. Поливомоечная машина проехала дальше, даже посигналила нам, вслед за ругательствами Тимофея.

– Вот же гадство, – рычит, стряхивая с себя капли, затем оборачивается ко мне лицом. – Ты как?