Инструкция к жизни

– Чтобы папа не догадался. Так случайно будто бы всё получилось. – Гульнара исчезает в тесной кухне и возвращается с баночкой какого-то напитка в стекле: – Дюшес будешь?

– Давай.

Напиток Эбби не понравился. Мамин морс гораздо приятнее и вкуснее, не заставляет морщиться. А этот «дюшес» какой-то недружелюбный вовсе. Не будет она его больше пить. Зато Бахрамова выпивает всё залпом, а затем уходит в ванную. Оттуда становится слышно, как урчит вода. Юная Эбби ходит следом и видит, как Гуля сидит на краю и просто смотрит в стену стеклянными, будто бы неживыми глазами.

– Давно хотела. – Говорит она в пустоту. – Правда, давно, но боялась, что папа расстроится. Теперь зато можно.

– А мама твоя где?

– Три года назад её убили. А кто сделал, так и не нашли. Отец говорил, что бунтовщики, а Нильный, что полиция. А мне так похер было, кто убил, важно лишь то, что у меня мамы больше не было, понимаешь?

Гульнара вновь плачет, но в этот раз беззвучно. На неё больно смотреть. Но ничего нельзя поделать, Эбби, к сожалению, не умеет воскрешать мёртвых. Гуля прощупывает воду в ванне, та тёплая. Гульнара вздыхает и стягивает бритву с шеи, а второй рукой неожиданно толкает Эбби в коридор и тут же захлопывает дверь. Мелкая удивляется и начинает стучать со всех сил, ломиться внутрь:

– Гуля, стой! Гуля! Гуля!

Гуля не отвечает. Тогда приходится думать. Маленькая Эбби дверь точно не выломает, приходится искать какое-нибудь иное решение. Эбби выскакивает на лестничную клетку, начинает звонить во все квартиры подряд, но ей никто не открывает. Эбби бежит вниз, а потом скорее к школе. Там полицейские! Она добирается очень быстро, примыкает к запертому входу в одышке и стучит, но там темно и через стекло никого не видно. С трудом лишь удаётся рассмотреть силуэт Петровича, который сложил голову на стол и лежит неподвижно. Грудная клетка его то вздымается, то опускается, но криков о помощи он не слышит, как бы Эбби не надрывала глотку. Она вдруг замечает водку на столе и понимает, что докричаться Петровича не получится. Нужно срочно придумать что-то другое. Тогда Эбби бежит в абсолютно противоположную сторону, несясь так быстро, как только позволяют ей ноги. Она постоянно спотыкается, один раз даже падает, прямо в том месте, где вспахан асфальт. Больно, но ушибленная коленка – вообще ничего не значит. Важнее лишь драгоценные секунды, которые просто пропали. А ведь жизнь Гульнары сейчас зависит от того, успеет ли Эбби добраться! А она, выдохнувшись и запыхавшись, добегает наконец до той самой синей ржавой двери и начинает молотить в неё изо всех сил:

– Позовите Нильного!

– Да чё ты там орёшь, народ спит ведь уже. – Морда опять выглядывает, в темноте её очень тяжело разобрать. Она смотрит, но понять можно, что морщится:

– А ты кто такая?

– Я Гули подруга! Ей срочно помощь нужна!

– Чёрт бы побрал эту Гулю. – Дверь перед лицом Эбби резко закрывается с оглушительным металлическим хлопком. Становится бесконечно обидно. Неужели никому нет дела? Почему же, как воевать, то все, а как помочь умирающему, так никого здесь нет?

Эбби стоит одна, в темноте, напротив двери, которая закрылась перед её лицом. Обида никуда не уходит, остаётся с ней. В голове никак не может прижиться тот факт, что только одной Эбби не плевать на судьбу человека. Мысли, обуревающие её, вливают в вены страдалицы отраву более губительную, чем яд самой лютой горячки. Но делать нечего, хватит мёрзнуть на открытом воздухе. Эбби отправляется домой к Бахрамовым, шоркая ногами и чувствуя собственную беспомощность. Когда доходит до нужного дома и поднимается на нужный этаж, то замечает, что прихожая квартиры гораздо более пустая, чем прежде. Тут до Эбби доходит – она забыла закрыть дверь, так что всё самое ценное из квартиры товарища майора просто украли. Айфон тоже куда-то испарился, как и брошенная на полу толстовка. Это место теперь навивает одиночество. А дверь в ванную как была закрытой, так и осталась. Эбби пытается её открыть, дёргает ручку несколько раз, та дрожит, но не поддаётся.

– Гуля, ты меня слышишь?

Ответа не последовало. Ещё трижды Эбби пробует пробиться внутрь, но безуспешно. Не остаётся ничего другого, кроме как бросить это дело и пойти домой. Мама наверняка её уже обыскалась.

Фонари у дороги горят через один, а где-то вдалеке слышатся выстрелы. Наверно, это в порту. В порту часто стреляют по ночам. Но к этому все привыкли, стрельба в городе, например, ничем не удивительнее дождя. Хотя больше это похоже на грозу. Та тоже может убить, если оказаться неподалёку. При таких локальных конфликтах есть правила, такие же, как во время грозы. Эбби в школе учили. Но самым надёжным способом выжить является, конечно же, непричастность к происходящему.

На заборе, среди надписей о мире, Эбби вдруг замечает свою фамилию и подпись рядом: «шлюха». Это портит настроение лишь тем, что теперь придётся просить у своего единственного друга баллончик с краской, чтобы это замазать. Вдруг мама увидит. Она тогда очень расстроится.»