Инструмент языка. О людях и словах

Иногда в соответствии с этой моделью произносят США («сша»). Теоретически это более правильно, чем произносить, как делается сегодня, «сэшэа». Признавая, что последняя форма (подобно «фээргэ») стала преобладающей, можно лишь констатировать, что внешней политикой в свое время у нас занимались люди, считавшие «сэ», «шэ» и «фэ» произносительной нормой. Еще один тип представляют слоговые аббревиатуры, соединяющие, как понятно из названия, отдельные слоги разных слов: «колхоз», «роддом», «худрук». Есть смешанный тип (например, «гороно», соединяющее слоговой тип с акронимическим), есть тип, прибавляющий один слог к целому слову («запчасти») и даже первый слог одного слова – к последнему слогу другого слова («мопед»: «мотоцикл» + «велосипед»). Сокращается, наконец, лишь прилагательное в словосочетании: «матлингвистика», «физкультура». Иначе говоря, желающим образовывать аббревиатуры есть из чего выбирать.

Чем являются аббревиатуры с точки зрения грамматики? Словами. Но словами-инвалидами. Безрукими, безногими, бесполыми. И если слоговые аббревиатуры демонстрируют определенную гибкость (за исключением слов типа «завкафедрой»), то с буквенными аббревиатурами просто беда. В основном они неизменяемы и с другими словами согласуются по роду господствующего в аббревиатуре слова. ГЭС – «она», потому что «станция». Вместе с тем это правило нередко нарушается, в особенности аббревиатурами, оканчивающимися на согласную. Потому что язык – живой, и сквозь навязанные ему конструкции прорастает новыми побегами. Образования желают стать словами и (здесь можно выразить солидарность с Н.С. Хрущевым) очеловечиться. Так, аббревиатуры ТАСС и вуз, несмотря на средний род господствующего слова, перешли в мужской. Просто потому, что окончание на согласный характерно прежде всего для мужского рода. По этой же причине ОСАГО обнаружило вполне законную тенденцию к среднему роду. Из стремления опять-таки к очеловечиванию глухое SMS (Short Message Service) стало вполне себе жизнерадостной эсэмэской.

Аббревиатуры называют иногда единицами второй номинации, и это справедливо. Они сокращают единицы первой номинации (слова, рожденные, так сказать, естественным путем) и образуют эту самую вторую. Выражаясь в категориях семиотики, можно сказать, что аббревиатура – знак знака. В природе знака – обобщать действительность. Таким образом, аббревиатура – действительность, обобщенная дважды, а это уже чего-то стоит. В этом пункте, как мне кажется, два названных мотива создания аббревиатур (сакральность и языковая экономия) взаимодействуют.

Употребление аббревиатур, мотивированное в наше время стремлением разгрузить речь, во многих случаях является и признаком – нет, не святости – посвященности. Когда, допустим, политолог до предела уснащает свою речь аббревиатурами, в меру искушенная публика делает вывод: да, уж этот-то, что называется, в курсе дела. Но тот же политолог должен знать, что на уровне чуть более высоком такого рода украшения будут восприниматься как нечто не вполне сотте il faut. Аспиранты-медиевисты порой произносят «ПВЛ» («Повесть временных лет») и «ВМЧ» («Великие Минеи Четии»). Это – то, чего зрелый исследователь никогда не позволит себе сделать. Да, наука полна аббревиатур (и в письменных текстах без них не обходится ни одна отрасль знаний), но есть вещи, которые лучше произнести полностью.

Настроенность нашего нынешнего сознания на определенную волну позволяет видеть аббревиатуры в вещах совершенно неожиданных. Так, за именем Гертруда ряду лиц виделась «героиня труда», а за именем Каспар – «Каспийское пароходство». Подобное умонастроение в свое время было хорошо выражено Иосифом Бродским: «“Кто такой Савонарола?” / “Вероятно, сокращенье”» («Представление»).

Аббревиатур стало так много, что, подобно «всамделишним» словам, они приобрели многозначность, т. е. получили способность быть знаком совершенно разных вещей. ЦИК, например, расшифровывается не только как «Центральная избирательная комиссия» (самое ныне известное и актуальное значение), но и как «Центральный исполнительный комитет», «центр ипотечного кредитования», «циркулирующие иммунные комплексы» и т. д. Вероятно, именно признание многозначности аббревиатур сделало некогда популярной расшифровку ПТУ как «помогите тупому устроиться» или – в наши дни – ГИБДД как «гони инспектору бабки, двигай дальше».

Аббревиатуры вошли в нашу жизнь так прочно, что вопрос об их необходимости бессмысленно даже поднимать. Такого количества неназванных явлений действительность нам еще никогда не предъявляла. И ведь не просто явлений – сложных явлений, одним словом и впрямь не покрываемых. Признавая, что словотворчество необходимо, согласимся и с тем, что аббревиация сейчас – один из важнейших его типов. Это опять-таки вне обсуждения. Что можно и нужно обсуждать – качество нашего словотворчества.