Инструмент языка. О людях и словах

Быть чем-то вроде блюдца на спиритическом сеансе. Крутиться в центре стола и составлять из букв тексты. Писатель не обязан быть самым умным (встречаются ведь и глупые писатели), но должен уметь конвертировать бытие в слово. Писательство – это, по сути, называние. Присвоение слов тому, что волновало, но оставалось безымянным – будь то соленая хрупкость кожи после пляжа или проветривание (морозное марево в форточке) больничной палаты. Первым писателем был Адам, которому Господь дал право наименовать окружавших его животных. Давая животным имена, Адам перевел их из единичного в общее – и сделал достоянием всех. Дело писателя – ловить музыку сфер и распространять ее в нотах. Быть, если угодно, «лучшим акыном степи»: петь о том, что видит. Что, подчеркну, видят и все там живущие. А поет – только он, потому что он способен превращать степь в текст.

Как вы считаете, что сейчас необходимо человеку, чтобы стать успешным популярным писателем? Анна Владимировна

Есть, Анна Владимировна, несколько путей. Можно иметь мощные финансовые или информационные ресурсы для «сопровождения» своих книг – бесчисленных рецензий, телепередач и случайных упоминаний. Можно сначала привлечь к себе внимание в другой сфере, а затем начать писать (посмотрите, как много среди наших писателей телеведущих, политиков и актеров). Наконец, можно просто хорошо писать. Это самый сложный и длительный путь, но его успех – самый прочный. И приходит, увы, сами знаете когда.

Считаете ли вы, что автор несет моральную ответственность перед обществом за свои книги и тот эффект, который они производят? Елена

Конечно, несет. А потому должен, вопреки поэтическим текстам, предугадывать, как отзовется его писательское слово.

Какая тема в литературе кажется вам самой интересной? Максим

Смысл жизни. Повторю со всей серьезностью: смысл жизни. Захватывает сильнее детектива.

Когда вы впервые в жизни взялись за перо и написали свой самый первый рассказ? Лада

Мне было лет восемь, и я написал рассказ о том, как на нашу страну напали немцы. Если мне не изменяет память, это было вольное переложение одной из песен. А потом пришла моя тетя (она преподавала русский язык иностранцам) и сказала, что рассказ малохудожественный. Я не понял, что это значит, но с тетей спорить не стал. С тех пор вопрос художественности обрел для меня особое значение.

Евгений, что навело вас на мысль о написании романа «Соловьев и Ларионов»? Александра

Как всякая большая вещь, роман не обходится без многочисленных предпосылок. Таких, скажем, как потребность автора высказать те или иные идеи, его интерес к той или иной теме, его собственные жизненные обстоятельства, общественные настроения и что-то, наверное, еще. В точке пересечения этих линий и возникает роман. Применительно ко мне это выглядит следующим образом. Подобно большинству из нас, я пережил два трудных десятилетия (вопрос о нетрудных десятилетиях в нашей стране оставляю открытым), во многом сформировавших мои взгляды. Виденное за эти годы привело меня к убеждению, что в любых обстоятельствах можно оставаться человеком, то есть проявлять порядочность, быть милосердным, помнить о долге – всем понятно, что здесь имеется в виду. Не вызывает сомнений, что задача истории – нас испытывать, наша же – как-то держаться, прежде всего – в нравственном отношении. Центр тяжести в своем романе я поместил не в 90-х (хотя речь идет и о них), а в гораздо более трудных послереволюционных годах, где все контрасты резче. Кроме того, Гражданская война для меня – одна из семейных тем. Научная линия романа в биографическом отношении также не случайна.

Скажите, вы проводите какие-нибудь параллели между собой и главными героями своих романов? Много ли у вас с ними общего? Евгений