Интегральная психология. Сознание, Дух, Психология, Терапия

В поворотном пункте В-3 впервые начинает возникать ранняя ментальная самость (ранее эго или персона), которая отделяет себя от тела и его побуждений, чувств и эмоций и пытается интегрировать эти чувства в своем новом концептуальном «Я».[26] Неудача на этом решающем переломном этапе (которую часто обобщенно называют комплексом Эдипа/Электры) может стать причиной классического невроза: тревоги, депрессии, различных фобий, навязчивых состояний и чрезмерной вины под влиянием интериоризируемого сверхэго.[27] Концептуальное «Я» пугается переполняющих его чувств тела (в особенности, секса и агрессии), и в неудачной попытке защититься от этих чувств, просто загоняет их в подсознание (в виде импульсивных субличностей), где они вызывают еще больше боли и страха, чем при их полном осознании.

Все ранние этапы развития (от В-1 до В-3) остаются чрезвычайно эгоцентричными и доконвенциональными (о том, что касается возможных духовных переживаний в детстве, см. главу 10). Фиксация на этих нарциссических модусах заставляет сознание кружить по поверхности Самости, и путешествие к Глубинам расстраивается на самых мелких уровнях.

Эта ранняя ментальная самость сперва представляет собой просто собственное имя, затем становится зачаточным понятием о себе, но вскоре, с появлением ума правила/роли и ростом способности принимать на себя роль другого (В-4), становится полноценной ролевой самостью (или персоной). Для конца В-3 и начала В-4 характерно мифическое мировоззрение — то есть, воплощениями этих ранних ролей часто оказываются мифологические боги и богини, которые представляют архетипические роли, доступные индивидам. Это просто некоторые из коллективных, конкретных ролевых моделей, доступных мужчинам и женщинам — роль сильного отца, заботливой матери, воина, трикстера, анимы, анимуса, и так далее — которые воплощаются в конкретных фигурах мифологий мира (Прозерпина, Деметра, Зевс, Аполлон, Венера, Индра и так далее). Исследования психологической школы Юнга предполагают, что эти архетипические мифические роли являются коллективно наследуемыми;[28] заметим, однако, что по большей части, они не являются надличностными (вопреки мнению, распространенному в кругах последователей Юнга и приверженцев идеологии Нового Века).²⁵ Эти мифические роли просто представляют собой часть множества (суб-)личностей, которые могут существовать на этом доформальном мифическом уровне развития сознания — они до-формальные и коллективные, а не постформальные и надличностные. Некоторые из «высших архетипов», такие как Мудрый Старик, Мудрая Старуха и мандала, иногда выступают как символы надличностных областей, но они не обязательно несут в себе непосредственный опыт этих областей.²⁶ В любом случае, здесь нас интересует сам конкретно-буквальный мифический уровень.

Эти до-формальные, архетипические роли подкрепляются конкретными культурными ролями, которым ребенок начинает обучаться на этом стадии — взаимодействиями с семьёй, сверстниками и другими членами общества. По мере того как ребенок усваивает эти культурные сценарии, могут возникать разнообразные проблемы и искажения, которые могут стать причиной так называемых сценарных патологий. Поскольку для данного уровня типично мифическое мировоззрение (мифическое-членство), терапия этого уровня, как бы она ни называлась, часто сводится к искоренению этих мифов и замене их более точными и менее саморазрушительными сценариями и ролевыми моделями. Даже юнгианский подход, который порой придает чрезмерно большое значение мифическим проявлениям, действует сходным образом — путем дифференциации и интеграции мифических мотивов, одновременно отдавая им должное и трансцендируя их.²⁷

Но что же здесь происходит на самом деле? Перейдя от докон-венционального и нарциссического к конвенциональному и мифическому-членству, сознание значительно углубилось, превратившись из эгоцентрического в социоцентрическое. Оно расширилось, включив в себя не только объективное я, но и мы, и, таким образом, проникло на новые глубины в своем археологическом путешествии к Самости. Оно постепенно отказывается от тусклых и примитивных поверхностных представлений, делаясь менее нарциссическим, менее привязанным к мелким местам, и вместо этого погружается вглубь, где индивидуальные «Я» объединяются в общее «Я», которое освещает собой всю картину, и в этом переходе от эгоцентрического-магического к социоцентрическому-мифическому все больше и больше угадывается центр — всеобъемлющая Высшая Самость.