Интеграция и идентичность: Россия как «новый Запад»

Период, когда советская Россия была государством-изгоем, продолжался сравнительно недолго. Период непризнания Западом власти большевиков длился менее пяти лет – т. е. практически столько, сколько продолжалась Гражданская война, а у советского правительства сохранялись надежды на мировую революцию. Начиная с 1922–1924 гг. Советский Союз был постепенно подключен к мировому сообществу государств в форме восстановления дипломатических отношений. В то же время управляемый коммунистами СССР оставался за пределами общества «цивилизованных государств». Лишь в 1934 г. он был принят в Лигу Наций, что было прямой реакцией западных держав на решение Гитлера о выходе Германии из Лиги. Аналогичными соображениями руководствовалась и администрация Ф. Рузвельта в США, признавшая СССР в ноябре 1933 г. Уже в 1935 г. Франция и ее союзник Чехословакия заключили договоры о взаимопомощи с Москвой. Сближение на геополитической основе, однако, продолжалось недолго.

Глубокое недоверие правящих кругов Лондона и Парижа к коммунистическому режиму и к тоталитарной России как к таковой, а также аналогичный подход к «империалистам Англии и Франции» со стороны Кремля сделали невозможным создание действенной системы коллективной безопасности в Европе. Сталин не только рассматривал англо-французскую политику «умиротворения» Гитлера как объективно направленную против Советского Союза (в этой связи особенно интересна аналогия, которую провел Путин между современным Западом и тогдашними «мюнхенцами»⁵⁶), но и сам строил аналогичные расчеты. В то время как на Западе надеялись, что Гитлер повернет на восток, Сталин рассчитывал, что Германия прежде начнет войну на западном фронте. Как и западные руководители, Сталин предполагал, что Германия и ее противники измотают друг друга в затяжной войне.

Несмотря на взаимную неприязнь, как для Запада, так и для СССР гитлеровская Германия была наиболее опасным противником. Тем не менее преобладание тактического маневрирования над стратегическими ходами, неспособность договариваться вопреки убеждениям и готовность принимать желаемое за действительное привели к катастрофе. Западные демократии, ведомые слабыми и недальновидными лидерами, несут такую же ответственность за провал летних переговоров 1939 г., как и советский вождь, заключивший пакт с Гитлером. Сталина подвело его «кастовое чутье», почти родственные чувства, которые он питал к соседнему тоталитарному режиму, и, с другой стороны, явное презрение по отношению к либеральной демократии.

Важно отметить, что после Первой мировой войны и революции как «красные», так и многие «белые» русские пришли к сходным выводам о роли и месте России в мире.

Первые (кремлевские вожди) приступили к строительству «социализма в одной, отдельно взятой стране», вторые (Петр Савицкий, Николай Трубецкой и их товарищи в пражском изгнании) разработали теорию «евразийства». И те и другие, хотя и по совершенно разным причинам, отвергали «неверный» Запад и противопоставляли ему «отдельно стоящую» Россию. Но география и экономические потребности страны продолжали толкать ее руководство к действиям наперекор собственным убеждениям. Это вновь в полной мере проявилось в 1939–1941 гг.

У сталинского режима было гораздо больше общего с гитлеровским тоталитаризмом, чем с парламентскими демократиями Западной Европы или с США. Однако именно недолговечный союз с «родственным» диктатором привел к самой страшной катастрофе в отечественной истории, и именно Сталину пришлось лично – ив целом успешно – сотрудничать с лидерами ведущих демократических государств. Более того, Сталин не только «присутствовал при рождении» современного политического Запада, но, действуя прагматически, ассоциировал Советский Союз с ним. СССР присоединился к Атлантической хартии (1942 г.), подписал союзные договоры с Англией (1942 г.) и Францией (1944 г.), стал одним из основателей ООН и соавтором ее Устава (1945 г.). Перед сталинским СССР были открыты двери в Международный валютный фонд (МВФ) и Генеральное соглашение о тарифах и торговле (ГАТТ), а также перспектива участия в плане Маршалла. Лишь отказ Сталина воспользоваться этими возможностями привел к тому, что СССР в середине 1940-х годов оказался исключенным из системы мировых торгово-экономических институтов.