Интеграция и идентичность: Россия как «новый Запад»

Этот перекос был связан с прагматической, но односторонней оценкой исторического опыта. Утверждение советского строя, правления коммунистической партии было основано не столько на экономике или идеологии, сколько на военных успехах. Знаменитая формула Ленина «Каждая революция только тогда чего-то стоит, если умеет себя защищать» стала в 1917–1920 гг. ключом к победе в Гражданской войне. Созданная Троцким Красная армия оказалась эффективнее белогвардейских формирований, что позволило не только сохранить советскую власть, но и распространить ее на все пространство бывшей Российской империи за исключением оказавших сопротивление Польши, Финляндии и оккупированных соседями Прибалтики и Бессарабии. Победа в Великой Отечественной войне не только превратила Советский Союз в одно из ведущих мировых государств, но и стала на десятилетия вперед основой легитимности советского строя и господства КПСС. Мировая система социализма охватывала в основном те страны, где в 1945 г. находились (и остались) советские войска.

Центральным элементом «холодной войны» стало военное (включая военно-экономическое и военно-техническое) противостояние. Вынужденный догонять США в ядерной области, а также в создании средств доставки ядерного оружия к цели, СССР ценой невероятных усилий сумел мобилизовать ресурсы для сокращения и ликвидации отрыва. По некоторым позициям ему удалось выйти вперед³⁸. В результате в начале 1970-х годов Советский Союз заставил американское руководство признать примерный стратегический паритет между двумя странами. Это положение было закреплено в подписанных в 1972 г. в ходе визита президента Ричарда Никсона в Москву Договоре по противоракетной обороне (ПРО) и Временном соглашении об ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ). В сохранении этого паритета в условиях непрекращавшейся гонки вооружений (при возможности «укрепляя» его в свою пользу и «пресекая попытки подрыва» паритета со стороны США) заключался смысл не только военной, но и всей государственной политики СССР вплоть до середины 1980-х годов.

Несмотря на огромные затраты и колоссальные размеры, советские вооруженные силы после 1945 г. качественно деградировали. Повторилась ситуация полуторавековой давности: от триумфа взятия Парижа в 1814 г. до трагедии обороны Севастополя в 1854–1856 гг. В конце XX в. аналогом Крымской войны стала война в Афганистане. Первая серьезная военно-политическая неудача после окончания Великой Отечественной войны стала поворотным пунктом не только в истории русской армии, но и в истории страны. Раздражение ложью официальной пропаганды (тезис об «интернациональном долге»), безразличием властей к жертвам, ветеранам и их семьям (похороны без указания причин смерти, фразы военкомов: «Я вас в Афганистан не посылал» и т. п.) способствовало не только распространению антивоенных настроений, но и формированию так называемого афганского синдрома (по аналогии с вьетнамским). Его можно было сформулировать просто: уйти (из Афганистана и других «передовых рубежей») и не возвращаться, не ввязываться больше в чужие этнические и религиозные конфликты.

Реальностью, однако, стал перенос конфликтов на территорию СССР. Уже спустя три недели после окончания вывода советских войск из Афганистана, 9 апреля 1989 г., регулярные армейские подразделения Советской армии были брошены на разгон демонстрации в Тбилиси, что привело к жертвам среди гражданских лиц. В дальнейшем участие регулярных войск в столкновениях с демонстрантами, в межэтнических конфликтах стало рутиной. Карабах и Приднестровье, Абхазия и Южная Осетия, Вильнюс и Рига, наконец, августовский путч 1991 г. в Москве не только стали вехами на пути вовлечения армии в политику, но и прочертили траекторию прогрессировавшей деморализации и разложения вооруженных сил, которые еще несколько лет перед тем считались одними из наиболее мощных и дисциплинированных в мире³⁹.

В конце 1980-х годов распространение гласности затронуло «армейскую тему» – прежде совершенно закрытую, даже запретную. Казарменная преступность («неуставные отношения»), штабная коррупция, некомпетентность командования стали постоянными темами средств массовой информации. Генералитет стал восприниматься либеральными реформаторами преимущественно как «тормоз перестройки». Со своей стороны, генералы предъявили реформаторам обвинение в отсутствии патриотизма и разжигании «антиармейских настроений». Между тем в обществе крепло убеждение, что военное вмешательство СССР для подавления восстания в Венгрии и реформ в Чехословакии было незаконным. «Афганская авантюра» – последняя в этом ряду – рассматривалась как преступление.