Интеграция и идентичность. Россия как «новый Запад»

В отличие от глобалистских устремлений горбачевского руководства цели Запада на завершающем этапе «холодной войны» были прагматичны и консервативны. Главной среди них было сокращение советского военного (ядерного и обычного) потенциала. Далее с большим отрывом следовали ограничение советского влияния в «третьем мире», либерализация режимов Центральной и Восточной Европы. В последнем случае максимум желаемого заключался в «финляндизации». По выполнении этих условий Запад был готов «встроить» Советский Союз в международную систему, т. е. сотрудничать с ним на основе принципов, изложенных еще в 1967 г. в известном докладе Пьера Армеля. СССР как «системный аутсайдер» вполне бы устроил США и Западную Европу второй половины 1980-х годов⁶. Западные лидеры, впрочем, не обольщались. Одновременно с осторожными надеждами у них присутствовали традиционные озабоченности, связанные с совершенствованием советского ядерного оружия, наступательным характером советской военной доктрины, жестким контролем СССР над союзниками по ОВД и т. п.⁷

До самого окончания «холодной войны» никто на Западе не ставил цель демонтажа СССР и тем более декоммунизации и демократизации России. В докладе Трехсторонней комиссии, представленном в апреле 1989 г. В. Жискар д’Эстеном, Г. Киссинджером и Я. Накасонэ, признавалось, что Перестройка являлась радикальной трансформацией советской системы, приближающей

СССР к западным представлениям о рыночной экономике и демократическим институтам. Вместе с тем, говорилось в докладе, исход Перестройки не был предопределен. Считалось, что она вполне могла закончиться реакционным переворотом и возвратом к диктатуре⁸. В дни августовского путча 1991 г. президента Буша критиковали не столько за то, что он не осудил ГКЧП, сколько за то, что он сделал слишком большую ставку на Горбачева. Журнал «The Economist» тогда же поместил на обложке карикатуру, изображавшую Горбачева стоящим над пастью акулы. К этому периоду относятся первые серьезные размышления на тему о том, как уберечься от продуктов распада СССР⁹.

На рубеже 1990-х годов на Западе признавали, что влияние извне на развитие ситуации в СССР могло быть только опосредованным. Политика перестройки получала лишь моральную поддержку. США и Западная Европа предприняли слабую попытку практически помочь Горбачеву лишь в 1991 г., но как именно следовало помогать, никто не знал. СССР отчаянно нуждался в кредитах, но многие на Западе считали советскую экономику в принципе нереформируемой, а кредитование ее бессмысленным. Никакого нового плана Маршалла для СССР не предполагалось. Приехав в июне 1991 г. на встречу с «семеркой» в Лондон, Горбачев не имел даже экономической программы. Но если бы она у него и была, на большее, чем гуманитарную помощь, Советский Союз рассчитывать не мог. Когда после провала августовского путча явственно обозначилась перспектива распада СССР, западные кредиторы озаботились проблемой признания Россией советского внешнего долга. Координационный комитет по контролю за экспортом продукции стратегического назначения и научно-технической информации (КОКОМ), созданный с целью не допустить передачи Советскому Союзу передовых западных технологий, пережил СССР и был распущен только в 1992 г.

В самый момент окончания «холодной войны» наиболее дальновидные западные мыслители предлагали отказаться от фиксации внимания на Советском Союзе. Они считали необходимым смотреть на мировое развитие шире, решать глобальные проблемы – такие как распространение оружия массового уничтожения и ракетных технологий, регулирование региональных и локальных кризисов и т. д. Подчеркивалось, что в новой ситуации другие страны могут оказаться более важными собеседниками, чем СССР¹⁰. Главным приоритетом Запада на исходе «холодной войны» была не интеграция СССР и продуктов его распада в международное общество, а сохранение собственного единства и сплоченности (в частности, в рамках НАТО и ЕЭС) в условиях нараставшей стратегической и политической неопределенности¹¹.

Политика присоединения

НЕСМОТРЯ НА ТО что в период борьбы с Горбачевым российское руководство (Ельцин) первоначально позиционировало себя как оппонента руководства СССР («Для демократической России естественные противники СССР являются естественными друзьями, а в перспективе союзниками», – писал А. Козырев¹²), фактически речь шла о продолжении и дальнейшем развитии «линии Горбачева – Шеварднадзе»¹³.

Новое руководство в Кремле сразу же выдвинуло принцип: Российская Федерация является государством – продолжателем СССР. При поддержке Запада Россия унаследовала место СССР в Совете Безопасности ООН, взяла под свою юрисдикцию все заграничные активы и учреждения СССР включая его посольства, а также приняла на себя ответственность за внешний долг СССР. При содействии Вашингтона Москва сосредоточила на российской территории и под своим контролем все ядерное оружие бывшего СССР.