Интеллектуальная позиция-1

Собчак вряд ли понимает, что этими рекомендациями он подрывает принципы парламентской “демократии” вообще. Конечно, всякий Парламент говорильня, изображающая реальную власть, а не орган осуществления реальной власти: хунта из 15 человек за три дня решит больше вопросов, чем парламент за год, и потому хунты [41] выигрывают у парламентов по превосходству над ними в быстродействии. Многопартийный парламент, не желающий проводить желательную реально правящей “элите” политику, действительно можно заблокировать рекомендуемым Собчаком методом.

Но чтобы проводить в жизнь указы, прежде того необходимо создать в государственном аппарате вложенные в него, неафишируемые структуры, которые дисциплинированно будут проводить в жизнь оные указы. Такой стиль правления может быть эффективным при условии, что побочным действием оные указы не вызовут к жизни оппозицию, более дееспособную чем сам режим “указивок” и его марионеточная официально рекламируемая оппозиция. Если же такого рода структур нет, а социальная база для дееспособной оппозиции есть, то режим сам себе сломит шею [42]. Генерал де-Голь мог править указами потому, что указы выражали более мощную концепцию управления, чем та концепция, которую пыталась осуществить оппозиция де-Голю. Собчак же сам признает, что стратегическую инициативу демократизаторы упустили. Упустили же потому, что “демократизаторы” — дубины [43] — не смогли обеспечить в своей политике единство слова и дела, единство обещаний и свершений.

Если оставить в стороне практические возможности и невозможности осуществления рецепта Собчака, и квалифицировать его предложение чисто юридически, то Собчак предлагает перейти к правлению на основе внутриаппаратной , еще более жесткой, чем гласная (пусть даже лицемерная) партийная дисциплина КПСС периода застоя. Национал-экстремисты называют этот стиль правления “жидо-масонским заговором”, а Собчак соответственно льет воду на мельницу национал-экстремистов.

После этого в интервью Собчака следуют обнаженные глупости: «Сейчас много безработных офицеров. Что делать?…От Петербурга до Мурманска — расстояние почти 1000 км, и ни одной заправочной станции! (…) Надо построить через каждые 50 км центры обслуживания и дать там работу демобилизованным офицерам. Построить им дома (в кредит), сохранить за ними оружие. Технику они знают. Продавать бензин будут 24 часа в сутки. Их жены будут работать в мотелях, кафе, магазинах. Это живые деньги. В России огромное количество дорог. (…) они (т.е. демобилизованные офицеры и члены их семей) станут нашими союзниками, потому, что будут арендаторами или собственниками…» И далее в том же стиле речи Манилова о мосте через помещичий пруд с сидельцами в лавках на мосту или “тронной речи” Остапа Бендера перед шахматистами о построении светлого будущего в Нью-Васюках, но по методу .

Реальные же возможности народного хозяйства России осуществить собчаковскую программу освещают “Финансовые известия” № 100 от 24 октября 1996 г. в статье “Россия становится островом погибших отраслей”. В ней сообщается: «Страна утратила более трехсот направлений технологий и производств. В аэрокосмической и биотехнологической областях, в сфере новых материалов и информатики. Практически ушло в небытие производство прецезионного оборудования, станков с ЧПУ, промышленных роботов. (…) По данным Торгово-промышленной палаты России, в середине 1996 г. года капитальные вложения в сопоставимых ценах в годовом исчислении и с устранением фактора сезонности по сравнению с 1989 г. составили лишь 17 %. В сфере промышленного оборудования, которое является частью капиталовложений, — около 13 %, в легкой промышленности — 16 %. Загрузка производственных мощностей в среднем составляет 50 %, и увеличить её во многих случаях невозможно. (…) По данным Центробанка, в 1995 г. на один рубль новых капиталовложений стало приходиться на 67 % меньше дополнительной продукции, чем в 1991 г. В нынешнем году этот показатель еще хуже. (…) Но банковская система не самоценна. Её обслуживающие функции по отношению к промышленности ведут к простому выводу: она должна быть адекватна состоянию промышленности. Стоит убрать лишь подпорки ГКО [44] — и банки посыплются так, как сегодня валится промышленность. Ибо не нужны 2000 банков, чтобы обслуживать промышленное кладбище. И трудно обвинить банки в недоступности кредита, когда само государство дает недоступные для промышленности ориентиры его стоимости [45]. А к этому ориентиру банк прибавляет всю тяжесть фискальной длани государства, все риски и собственный интерес. Бессмысленное множество налогов, чехарда в налогообложении парализовали бизнес, заставляя его уйти в тень.» Завершается статья словами: «Общество готово нести жертвы во имя будущего — это доказано последним десятилетием. Но может ли быть жертвой то, что составляет основу жизнедеятельности общества?»