Интеллектуальный капитал и потенциал Республики Беларусь

В целом идеологический и политический арсенал воздействия христианства был довольно мощным и многообразным. Приняв христианство прежде всего как средство нравственного самоопределения по отношению к ценностям жизни, а не просто как картину мира, жители белорусских земель тем самым заложили начало складыванию специфического этноконфессионального менталитета белорусского народа. Мировоззренческой и ценностной основой его формирования явились духовные традиции народа. Эти традиции выступают в роли квинтэссенции «судьбы» народа, его культурного наследия, они воплощают в себе опыт прошлых поколений, особенности принадлежности к определенному цивилизационному типу. В сфере духовной и идеологической христианство опиралось на богатую книжно-письменную традицию, и было одновременно средством ее утверждения в общественном сознании. Постепенно происходил культурный подъем, развивалось просвещение, распространялись грамотность и накопление научных знаний во всех областях.

В следующий исторический период формирования белорусской этнической общности в XIV–XVIII веках агиографический жанр сохранил и продолжил свое относительно широкое существование. С учетом конкретных исторических обстоятельств он видоизменялся и трансформировался, но оставался важной составляющей общей структуры древнебелорусской письменности, средством утверждения принципов и идей господствующего религиозного мировоззрения.

Под воздействием социально-общественных и духовно-культурных трансформаций традиционные виды и жанры письменности постепенно уступают место новым. Литература становится все более светской и демократичной, в ней проявляются значительные ренессансные и реформаторские течения. В конце ХV – начале ХVІ столетия складывается новая гуманитарная культура. Видным деятелем восточнославянского Возрождения начала ХVІ столетия был Франциск (Георгий) Скорина (1490–1541). Переводя на белорусский язык Библию, он стремился распространить грамотность в среде народа. В написанных Предисловиях Скорина отмечал, что Библия является основным средством просвещения, сокровищницей знаний и житейской мудрости. Его идеи оказали большое влияние и на развитие литературы ХVІ—ХVІІ столетий. Культурный мир обогатился творениями Николая Гусовского (ок. 1470–1533), Сымона Будного (1530–1593), Андрея Волана (1530–1610), Василя Тяпинского (ок. 1540–1603), Мелетия Смотрицкого (1577–1634), Симеона Полоцкого (1629–1680), Казимира Лыщинского (1634–1689). Вслед за Скориной они отстаивали эстетическую ценность родного языка как основополагающего средства самовыражения народа, сохранения его истории и культуры. Главная особенность белорусской культуры этого периода – ее полилингвистический характер. Возникшая на пересечении восточнославянской и западноевропейской цивилизаций и развивавшаяся под воздействием православной и католической духовных традиций, эта культура характеризовалась взаимодействием белорусского, старославянского, литовского, польского и латинского духовно-культурных пластов.

Как представляется, белорусские земли в то время являлись своеобразным проводником византийских идей на запад и западных – на восток. Это позволило нашим талантливым предкам первыми в Европе создать свод законов (Статут Великого Княжества Литовского 1529, 1566, 1588 гг.) на старобелорусском языке. Так, Статут 1588 года представлял кодификационный акт, который определял государственное устройство Великого Княжества Литовского. Все нормы Статута проникнуты идеей установления правового государства, в котором деятельность всех государственных органов и должностных лиц должна полностью соответствовать праву. Идея правового государства, направленная прежде всего против произвола крупных феодалов и средневековой теократической теории происхождения и сущности государства, была сформулирована Львом Сапегой. В обращении подканцлера в связи с принятием Статута было отмечено: «…для того права суть поставлены, абы можному і потужному, не все было вольно чынити. Яко Цыцеро поведил, ижъ естесмо невольниками правъ для того, абысьмы вольности уживати могли… И слушне за правду маемъ, за што пану богу дяковати, же под панованьемъ королей ихъ милости и великих князей, панов наших, тую владзу и вольность у рукахъ своих маемъ, а права сами собе творачы, яко найбольшей можем, волности своее во всем постерегаем, бо не только сусед а спольный нашъ обыватель в отчизне, але и сам господаръ, пан нашъъ, жадное звирхности над нами заживати не может, одно толко, колко ему право допушчает» [Вялікае… Т. 3. 2010, с. 553–554].