Интеллектуальный слой в советском обществе

В 1963-1967 гг. доля детей интеллигенции, начавших трудовую деятельность в качестве рабочих составляла только 5,6%, тогда как

служащими начали свою деятельность 56,1%, специалистами со средним специальным образованием - 13,4 и с высшим - 13,9%, т.е.

дети интеллигенции, не поступившие сразу в вуз в 10 раз чаще шли в служащие, чем в рабочие (445). Но большинство попадало в вуз

сразу (446), и масштабы "социальных перемещений" были, в общем, незначительными (447). Однако самовоспроизводство

интеллигенции в сколько-нибудь значимой степени настолько противоречило установкам советской социальной политики, что во

многих случаях это явление пытались отрицать, для чего порой приходилось жонглировать цифрами (448).

В качестве "противоядия" высокой степени наследования детьми интеллигентов статуса своих родителей, советские идеологи видели

количественный рост всей интеллигенции, в массе которой потомственные интеллигенты все рано должны были затеряться и не

портить картину "социальной гармонии". Поэтому прогнозы (совершенно в духе идей 20-х годов) звучали весьма оптимистично: "В

современных условиях лишь треть детей интеллигентов является новым пополнением интеллигенции. Расчеты показывают, что даже

при сохранении этого положения резкое увеличение численности интеллигенции приведет к тому, что нынешняя интеллигенция даст

к 1990 г. из своей среды примерно лишь 1/6-1/7 всего пополнения интеллигенции. Следовательно, на долю остальных социальных

групп придется 84-86% всего пополнения интеллигенции. Доля рабочих, крестьян и служащих в населения практически выровняется с

долей их детей среди интеллигенции (449).

Когда игнорировать реальные цифры казалось неудобным, и требовалось как-то примирить их с идеологическими установками, то

"оправданием" для частичного самовоспроизводства образованного слоя служило обычно то, что оно все-таки способствует

повышению качества труда (что тоже на пользу делу коммунизма) (450). "Общество вправе гордиться не только династиями рабочих,

колхозников, но и потомственными семьями артистов и художников. Вряд ли можно считать предосудительным желание родителей

видеть своих детей продолжателями семейного занятия, если у них, разумеется, есть для этого способности". Но завершались

подобные суждения неизменно тем, что "министерствам и ведомствам" рекомендовалось обратить внимание на расширение

подготовительных отделений для выходцев из среды рабочих и крестьян (451).

Что касается наследования конкретной профессии, то для большинства массовых профессиональных групп оно как раз не было очень

типично, хотя на характер получаемого детьми образования (гуманитарное, естественное, техническое) образование родителей

оказывало весьма заметное влияние (см. табл. 170) (452). Но при наследовании семейной традиции специалисты в среднем гораздо

чаще работали в дальнейшем по полученной в вузе специальности, хотя в вузах доля таких лиц обычно не превышала 20-25% (см.

табл. 171), хотя есть сведения, что в ряде случаев дети специалистов здравоохранения составляли более 1/3 студентов медицинских

вузов, а дети специалистов сельского и лесного хозяйства - около 2/5 студентов сельскохозяйственных вузов (453). В одном из

исследований по Свердловской художественной интеллигенции отмечалось, что в общей ее численности (речь идет о контингенте,

включающем работников вплоть до учителей пения и клубных работников) во втором поколении профессию наследовали 32% (при

54% работавших в сфере материального производства), а в третьем - 8-10% (454).

Советским философам и политикам всегда хотелось, чтобы не только интеллектуальный слой пополнялся в основном из рабочих и

крестьян, но и чтобы дети интеллигенции не наследовали статуса родителей, а переходили в рабочие и колхозники. Как отмечалось

одном из трудов а эту тему: "Постоянно увеличивающийся приток выходцев из рабочего класса и выходцев из села в интеллигенцию

может привести к нехватке на производстве рабочих и крестьян и к "перепроизводству" интеллигенции. Этого нарушения не

произойдет, если наряду с увеличением пополнения интеллигенции из рабочих и крестьян интенсивно будет работать обратный

процесс: выходцы из интеллигенции и служащих будут в значительной степени пополнять рабочий класс и крестьянство" (455).

Однако из всех задач социального регулирования эта давалась им с наибольшим трудом. Выходцы из образованного слоя если и шли

в рабочие и колхозники, то, как правило, только для того, чтобы получить "стаж" для поступления в вуз, и пребывали в этом качестве

лишь временно, за исключением либо "деклассировавшихся" элементов этого слоя, либо детей лиц, попавших в свое время в состав

интеллигенции достаточно случайно и не усвоивших соответствующих традиций и психологии. Даже поборники "стирания граней"

отмечали, что молодые люди, идущие на завод на 1-2 года за стажем - никакие не рабочие (приводилась соответствующая ленинская

цитата) (456). В то же время приходилось признавать, что "темпы роста численности рабочих в 1970-е годы несколько замедлились,