Интеллигент в первом поколении

— Приняли бы вы меня, по личным вопросам? — Он смеялся.

— А вы женитесь, — советовала Вера Николаевна, — вот и обеспечите себе ежедневный прием по личным вопросам.

— Я подумаю, — соглашался Красильников…

Постепенно разговоры по утрам превратились в привычку, а там — Вера Николаевна и заметить не успела — в необходимость. Если Красильников по каким-то причинам не заходил, она весь день хандрила, бывала раздражительна и суха с больными, объясняя это себе переутомлением и влажным климатом. В такие дни Вера Николаевна почему-то неизменно вспоминала свой родной юг, подруг и знакомых, теплые ночи у моря и само море, таинственно живущее среди земли. Там, на юге, думала Вера Николаевна, совершенно иная жизнь, и поэтому там невозможны такие люди, как Красильников. Только на краю земли можно сохранить этот тип мужчины. Как это ни странно, Вера Николаевна еще ни разу не усомнилась в том, что Красильников пошловатый мужчина. Первое впечатление — сильное впечатление, а оно было именно таким. Но еще удивительнее то, что именно эта воображаемая Верой Николаевной пошловатость Красильникова более всего привлекала ее к нему.

— Знаете, Вера Николаевна, — говорил на следующий день Красильников, — я подумал и решил, что мне жениться рановато. Женщины любят сильных мужчин, а у меня едва душа в теле… Женщины любят знаменитостей, а я пока даже в своем околотке мало известен. Женщины любят…

— Хватит, — перебила Вера Николаевна. — Я знаю женщину, которая полюбит вас и таким… бедненьким.

— Кто она?! — вскочил Красильников, — Где она?

— Рядом, — Вера Николаевна улыбнулась, — через кабинет от меня.

— У-у-у, — Красильников сел, — не люблю окулистов. Когда они заглядывают в глаза, мне всегда кажется, что они там видят больше, чем я хочу. А домашний окулист— это хуже инспектора ГАИ перед подвыпившим водителем. Вера Николаевна, на что вы меня толкаете?

— Кто ваши родители, Вадим Сергеевич? Старые интеллигенты?

— Мои?! — он искренне удивился. — Ну что вы. Увы, Вера Николаевна, в нашей семье я интеллигент в первом поколении.

Через два дня случайно Вера Николаевна узнала, что Красильников дважды заходил к Тоне. Прощался с нею и заходил к так не нравящимся ему окулистам. Вначале она удивилась, и только. Но когда Тоня, пунцовея круглыми щеками («здоровье краше всех румян»), с испуганным восторгом передала содержание их разговоров, которые носили чересчур смелый, даже рискованный характер, Вера Николаевна возмутилась.

«Вот он где, голубчик, карты раскрыл, — с тихим злорадством думала Вера Николаевна, — интеллигент в первом поколении. Конечно, он не женится на ней, но почему бы не побаловаться с милой пустышкой? Очень даже охотно. Итак, уважаемый Вадим Сергеевич, вас не хватило и на месяц. Далеко пойдете».

В таком духе она размышляла долго, весь день, тщательно заготавливая фразы, которыми хотела положить конец затянувшимся визитам Красильникова, но все получилось иначе…

— Вообразите, Вера Николаевна, — по своему обыкновению, с порога заговорил Красильников, — я решительно взялся ухаживать за Тонечкой. После наших академических бесед я просто наслаждаюсь тихим и уютным разговором о последних событиях в городе и даже рискую выражать свою точку зрения на современную семью.

Как всегда, он опередил ее, опередил своей искренностью и безвинным помаргиванием за стеклами полуроговых очков. Но ее почему-то задело, если не сказать больше, «академическое» определение их бесед. Что он хотел сказать? Она не знала, но вдруг почувствовала, что именно этими словами он сделал какой-то новый шаг в их отношениях, и на этот шаг надо отвечать.

— Значит, — Вера Николаевна решила говорить прямо, — если я правильно поняла, вас наши встречи уже не устраивают? Разговоры на отвлеченные темы, кабинетный официоз — не для вас. Гораздо больше вас привлекает нестрогий интим в полутемной комнате? Или ресторан, а потом полутемная комната и диван с думочками… Вы что предпочитаете?

— Я? — он странно посмотрел на Веру Николаевну, слабо усмехнулся и раздельно ответил: — Интим и диван с думочками…

Неожиданная вспышка раздражения прошла, и Вера Николаевна с ужасом подумала: «Что я ему наговорила? Зачем? Господи, всегда презирала медицинские откровения, свободный разговор на „любые темы“, а сама? Что же это такое?»

— Вера Николаевна, — Красильников поднялся, и никогда еще она не видела его столь серьезным, — в это воскресенье я улетаю на два месяца в Москву.

— Зачем вы мне об этом сообщаете? — тихо спросила она.

— Если у меня возникнет желание продолжить наши, — он подчеркнул «наши» и едва выговорил следующее слово, — беседы, можно мне вам написать?