Интеллигенция на пепелище родной страны

В замешательство приводит то сочетание предательства с бесчувственностью, которую почему-то стараются демонстрировать и политики, и либеральная интеллигенция. Это какой-то мерзкий праздник непонятного духа. В те дни, когда "войска Госсовета Грузии" разгромили и разграбили Сухуми, а их "главнокомандующий" во всеуслышание пригрозил уничтожить все 90 тыс. абхазов — весь народ до одного человека, в программе ТВ "Под знаком Зодиака" показывали очередной глумливый праздник — вечеринку представителей демократической элиты, родившихся под знаком Девы. И сидит там абхазский писатель Фазиль Искандер, поднимает бокал, весело шутит над поверженным коммунистическим идолом — празднует. Но ведь он всю свою карьеру сделал на воспевании милой Абхазии, ее сел, городов и людей. Уместно ли пировать в дни национальной катастрофы и траура? Зачем эта оплеуха — всем людям с минимальным чувством такта и сострадания?

Какой бы конфликт, обнажающий культурную сущность людей, мы ни взяли, везде видим одно и то же. С самого начала "архитекторы" нашли союзника в лице радикальных националистов. Устроили с Гамсахурдия крупную провокацию в Тбилиси, нанесли удар по армии и по всей "империи зла", стал Гамсахурдия первым демократическим президентом (так бы и был им, если бы не пришлось трудоустраивать другого демократа, Э.А.Шеварднадзе). Тут все по плану. Но с какой этикой правители Грузии объявляют о ее выходе из СССР? Ясно, что это — историческое решение. Казалось бы, скажи в этот момент спасибо России и русскому штыку, который спас и сберег маленький грузинский народ, под защитой которого он оформился в современное государство. Этого требовала элементарная порядочность. Нет, грузинские интеллигенты-демократы наговорили напоследок лишь кучу гадостей, а русские интеллигенты-демократы в этом ничего предосудительного не заметили. И с двойственным чувством смотpел я, как толпились на пpичале в Сухуми гpузинские интеллигенты, стpемясь попасть на катеp, котоpый увез бы их в Сочи, под охpану pусских саперных лопаток, подальше от благоpодных pыцаpей "мхедpиони".

Вот молодой философ, которого Бурбулис призвал разработать "программу социокультурной поддержки реформы" (как брякнула с присущей ей независимостью "Независимая газета", Бурбулис создал идеологическое ведомство). И на ученом собрании в Академии наук этот интеллигент объясняет: известно, что главные идеи реформы противоречат архетипам национального сознания, и она в России не пройдет; поэтому бесполезно стараться "сломать Россию через колено", а надо делать по-умному, "окультурить" программу. И это он вместе с "лучшими умами" берется сделать. То есть, у него и в мыслях нет отвергнуть схему "модернизации", противоречащей генотипу России. Он, как профессионал, берется Россию перехитрить. Мол, с Иваном-дураком силой бесполезно, надо зайти сбоку, посулить ему рубаху да сладкого горошку.42

И ведь это говорится совершенно спокойно, без всякой маскировки и в разных вариантах. Признается, что с помощью исследования населения надо найти средства обмануть или подавить протестующие против обеднения социальные слои.

Этому ли "идолу нравственности" присягала интеллигенция в начале перестройки, клеймя услужливых философов времен Брежнева? Такого цинизма мы раньше и не видели. Ведь одно дело — прислуживать режиму ради поддержания социального порядка в уверенности (вполне обоснованной), что подавляющее большинство народа этот порядок не отвергает, и другое дело — наниматься к тем, кто стремится сломать этот порядок, и ты знаешь, что большинство населения этого не желает.

Показательно демонстративное отбрасывание привычных этических норм, элементарного уважения к людям с иными взглядами и пристрастиями — к людям, с которыми еще вчера были коллегами, соседями, попутчиками в метро. Вот, 9 февраля 1992 г. состоялась вполне корректная демонстрация и митинг под лозунгами, направленными против либерализации цен и обнищания населения. На улицу вышел "средний класс" — в основном, инженеры и квалифицированные рабочие. И вот о ста тысячах собравшихся на митинг, которые отражали душевное состояние большинства населения страны, было сказано: красно-коричневые.43 Потом вся демократическая общественность была страшно рада, когда, наконец, ОМОН принялся избивать около Останкино людей, которые требовали предоставить оппозиции эфирное время на телевидении. По отношению к ним государственное ТВ ввело термин даже более жесткий, чем "красно-коричневые" — коммуно-фашизм.44 И сегодня, когда деятели культуры и сотрудники Академии наук сами выходят на улицу, униженно умоляя выплатить жалкую зарплату, им не совестно за те избиения и поношения.