Интеллигенция на пепелище родной страны

Поражает та наглость, с которой лгут демократы в связи с экономикой. Вот, 2 ноября 1996 г. на ТВ поднята проблема банкротства АЗЛК — одного из автомобильных гигантов России, с 28 тыс. рабочих мест. Начальник комиссии по банкротствам г-н Мостовой, попыхивая сигарой, цедит: "АЗЛК будет продан за 1 доллар". Завод, который только что обновил все производственные помещения и установил новенькое, с иголочки, оборудование. Одно здание заводоуправления стоит сотню миллионов долларов. Ну, ладно, видно, настоящую цену мафия заплатит негласно. Дело в другом. Тут же появляется "эксперт" — бывший министр финансов Б.Федоров. С заботой о россиянах, которые страдали от тоталитарного советского АЗЛК: "В СССР нас обязывали покупать "москвичи", хотя при тогдашнем соотношении рубля и доллара советский человек за те же деньги мог купить прекрасный "форд"!". Представляете, в какой кошмарной экономике мы жили? И репортер не ахнул, услышав эту чушь. Не спросил: а как можно было за неконвертируемые рубли купить "форд"? И сколько он стоит хотя бы на доллары? И почему за границей "москвичи" за 12 тыс. долларов раскупаются быстрее, чем "форды"? Федоров врал спокойно, ибо знал: средний интеллигент поверит любому его бреду.

На что же надеялась интеллигенция, приняв на веру миф о столь вопиющей неэффективности народного хозяйства СССР, что единственным выходом было признано его тотальное разрушение? Ведь самый заядлый романтик смутно все же подозревает, что какая-то система производства существовать должна, без этого не проживешь. И было принято, как сугубо религиозная вера, убеждение, будто стоит сломать эти ненавистные структуры плановой экономики, и на расчищенном месте сама собой возникнет рыночная экономика англо-саксонского типа. Надо только разрешить! Здесь проявилось мышление интеллигенции как больной гибрид самого вульгарного марксизма и обрывков западных идей с утопическими воззрениями. Для интеллигенции в перестройке как будто не существовало неясных фундаментальных вопросов, не было никакой возможности даже поставить их на обсуждение. Наша интеллигенция с юношеским энтузиазмом поверила в экономический либерализм (не читая, разумеется, ни Фридмана, ни фон Хайека) — одновременно продолжая исповедовать истмат в той мере, в какой он либерализму не противоречит (не читая также и Маркса).

В нынешнем проекте либерализации проблема представляется в виде ее экономической модели. Но экономика — лишь видимая часть айсберга проблемы. Главное — культура и мировоззрение. Игнорировать эту "подводную часть" просто нельзя — она все равно проявится, сколь детально ни прорабатывай экономический срез вопроса.

Представление о собственности. А.Н.Яковлев поднимает его на небывалую в мире, религиозную высоту: "Нужно было бы давно узаконить неприкосновенность и священность частной собственности".

Поговорим о священности — остальное прикладывается само собой. Известно, что частная собственность — это не зубная щетка, не дача и не "мерседес". Это — средства производства. Тот, кто их не имеет, вынужден идти к тебе в работники и своим трудом производить для тебя доход. "Из людей добывают деньги, как из скота сало", — гласит пословица американских переселенцев, носителей самого чистого духа капитализма. Единственный смысл частной собственности — извлечение дохода из людей.

Где же и когда средство извлечения дохода приобретало статус святыни? Этот вопрос поднимался во всех мировых религиях, и все они наложили запрет на поклонение этому идолу (золотому тельцу, Мамоне). Даже иудаизм на стадии утверждения Закона Моисея. В период возникновения рыночной экономики лишь среди кальвинистов были радикальные секты, которые ставили вопрос о том, что частная собственность священна. Но их преследовали даже в Англии. Когда же этот вопрос снова встал в США, куда отплыли эти святоши, то даже отцы-основатели США, многие сами из квакеров, не пошли на такое создание идола, а утвердили: частная собственность — предмет общественного договора. Она не священна, а рациональна. О ней надо договариваться и ограничивать человеческим законом.

И вот, в России, среди культур, выросших из православия, ислама, иудаизма и марксизма, вдруг, как из пещеры, появляется академик по отделению экономики и заклинает: священна! священна! А за ним целая рать шестерок из прессы и ТВ. Что же это творится, господа? Нельзя же так нахально переть против законов Моисея и диалектического материализма.

Представление о сущности человека. Глубокие социальные реформы невозможно провести (даже в условиях кровавой диктатуры), если большая или хотя бы значительная часть общества не признает их справедливыми в соответствии с теми представлениями о Добре и зле, которые бытуют в национальном сознании. Наши либералы и не делали попытки найти компромисс между своей моделью и воззрениями православных и мусульманских народов — они просто отвергали и высмеивали в оскорбительной форме эти воззрения.