Интендант третьего ранга

Внезапно уполномоченный свернул на полянку и остановил коня. Саломатин последовал за ним. Уполномоченный легко спрыгнул на землю и направился к спутнику. Саломатин упредил: хоть и тяжело, но сполз сам. Уполномоченный кивнул и указал вперед. Саломатин увидел два аккуратных холмика, обложенных дерном. Каждый венчал вытесанный из дерева небольшой крест.

— Кто? — спросил Саломатин, все понимая.

— Слева — интендант третьего ранга Брагин и сопровождавший его боец, Елатомцев. Справа — два бойца, которых мы вывезли мертвыми с мехдвора. Подумал, захочешь взглянуть.

Саломатин кивнул, подтверждая, и замолчал.

— Как погиб Брагин? — спросил минуту спустя.

— Нарвался на немецкий патруль, недалеко отсюда.

— Уверен?

— Видел собственными глазами.

— Был с немцами? — скрипнул зубами Саломатин.

— Прятался в кустах.

— Почему?

— Оружия не было.

— А если б было?

— Не дал бы убить.

Саломатин недоверчиво хмыкнул.

— Немцы, которые застрелили Брагина, лежат там, — спокойно сказал уполномоченный, указывая в угол поляны. Саломатин повернулся и увидел осыпавшийся песчаный холмик. Его тоже венчал крест из не ошкуренных березовых жердей.

— Кто их убил?

— Я.

— Говорил: не было оружия!

— Подобрал карабин Елатомцева.

Саломатин смотрел недоверчиво, уполномоченный открыл висевшую на боку командирскую сумку и протянул Саломатину две солдатские книжки. Тот взял, листнул. Рядовой Шмидт, ефрейтор Шнайдер…

— Почему?

— Не люблю, когда стреляют в безоружных. Брагин лежал в телеге раненный, Елатомцев поднял руки.

— Послушайте, Кернер! — сердито сказал Саломатин, возвращая документы. — Я не знаю, зачем вы…

— Кернер я только для немцев, — прервал его уполномоченный. — Для остальных — Брагин, Савелий Ефимович. Можно на «ты» — мы, похоже, одних лет.

— Зачем тебе имя Брагина? — спросил Саломатин, с трудом переходя на «ты». Это сближало, а он не хотел.

— У меня не было других документов. К тому же я и в самом деле интендант третьего ранга. Только в запасе…

— Чего ж ты хочешь, «интендант»? — зло спросил Саломатин, выделяя последнее слово.

— Поговорить, — ответил лже-Брагин, присаживаясь на траву. Саломатин невольно последовал его примеру. — Знаю, что собираешься бежать, пробиваться к своим.

«Кто предал?» — ворохнулось в голове Саломатина. Ворохнулось и стихло. Интендант смотрел на него строго и спокойно, Саломатин понял: никто не предавал. Но этот знает.

— Сделать это просто, — как ни в чем не бывало, продолжил интендант. — Ночью школу охраняют двое мужиков, разоружить их легче легкого — сами винтовки отдадут… — лже-Брагин будто читал мысли старшего лейтенанта, Саломатин невольно поежился. — Все бойцы с тобой не пойдут, но многие увяжутся. Только не дойдете.

— Почему? — хриплым голосом спросил Саломатин.

— Проголодаетесь, зайдете в деревню хлеба просить. Кто-нибудь да предаст — не все советскую власть любят. Прикатят немцы — что сделаешь с двумя винтовками? Опять плен?

— Кто-нибудь доберется! — не согласился старший лейтенант.

— Может быть, — не стал спорить интендант. — Но того, кто выйдет к своим, сразу потащат в особый отдел. Спросят: «Был в плену?» — «Был!» — «Рассказывай, как немцы завербовали, какое задание дали?» Повезет — поверят, отправят на передовую. Только не батальоном командовать — рядовым! Не повезет — поедешь в Сибирь, или того хуже — расстреляют сгоряча.

«Откуда знаешь? — хотел спросить Саломатин, но промолчал. — Может, он сам из НКВД? — подумал невольно. — Со спецзаданием? Держится больно уверенно…»

— Красная Армия отступает, сдает город за городом, — продолжал интендант. — В ставке — лихорадочные поиски виновных. Особые отделы зверствуют — в каждом пленном видят шпиона…

— Так на немцев работать? — закипая, спросил Саломатин.

— Почему на немцев? — удивился лже-Брагин. — Им отдаем центнер с гектара, большая часть хлеба остается людям. Есть-пить им надо? Излишки зерна и мяса немцы меняют на мыло, соль, спички, керосин… Советская власть не привезет… Она велела ничего не оставлять врагу. Жги, взрывай! А как же свои? Те, у кого дети на фронте кровь льют? Наплевать? Лес рубят — щепки летят? Не многовато ли щепок? Пусть дохнут с голоду, раз Сталин и его окружение врага проспали? Пакт с ним заключали, пили за здоровье фюрера?..

«Он не из НКВД! — понял Саломатин. — Он хуже…» Что «хуже», он не смог сформулировать, но слушать было страшно. Не потому, что лже-Брагин хаял Сталина — в мехдворе голодные бойцы не такое кричали. Интендант говорил правду. Страшную… Саломатин тоже пил за здоровье фюрера! Пусть не пил, но за столом, где пили, сидел. Могут припомнить. Когда время придет…

— Тебя и твоих бойцов я выкупил за центнер масла, — улыбнулся интендант. — Чуть больше килограмма за голову. Дешево ценят немцы красноармейца, обученного воевать.

— С двумя винтовками навоюешь! — хмыкнул Саломатин, мгновенно поняв смысл слов интенданта. — И патронов мало.

— У хорошего хозяина найдется! — сказал лже-Брагин, вставая. — Поехали?