Интенсивная терапия (СИ)

Поддубному хватило нескольких мгновений этого молчаливого поединка взглядов, чтобы стряхнуть с себя наваждение. Игорь женат и у него ребёнок. Каждый раз, когда они будут вместе, его семья будет стоять между ними. И женщина по имени Ирина – почему-то она вдруг показалась Глебу похожей на Марию Говорову с фотографии – будет гадать, где её муж. И плакать.

– Это Лёня. Лёня, это Игорь, мой бывший… друг. И он уже уходит. Правда, Игорь? Спасибо, что навестил. Рад, что у тебя родился такой прекрасный ребёнок. Передавай привет жене.

– И давно ты… с ним? – Игорь уже не скрывал своей злости. Глеб наконец-то сумел подняться на ноги, протянул руку. Догадливый Лёня немедленно шагнул ближе к Поддубному и позволил его протянутой руке обхватить себя за плечи – будто так и надо.

– А сразу же, как ты избавил меня от своего присутствия. И мой мальчик ни разу не жаловался, что я для него староват. Правда, малыш?

– Ни разу! – Глебу показалось, что этот мальчишка прямо сейчас покажет Игорю язык – вот нахалёнок, а?

– Что ж, тогда… Ты прав, Глеб. Я ухожу. Смотри, не пожалей о своём… слишком поспешном решении.

– Не пожалею. Всего тебе наилучшего, Игорь.

Хлопнула дверь. Точно так же, как год назад. Тогда Глеб точно так же остался стоять на кухне. Даже время совпадало – ранний вечер.

Только в этот раз Глеб стоял на кухне не один. Лёня не торопился сбрасывать руку Поддубного со своих плеч. Будто чувствовал, что Глебу тяжело стоять прямо с его ушибленным коленом.

Само собой, младшего кафедрального лаборанта Глеб выпроводил почти сразу же вслед за Игорем. Заглянул в чек из аптеки, попытался заставить взять деньги – лекарства оказались не такими уж дешёвыми. Лёня снова отказался, торопливо пробормотал «До свидания!» и выскочил из квартиры Поддубного. Ничего, Глеб лично зайдёт в бухгалтерию и попросит перевести со своей зарплаты сумму с чека на карточку Лёни. Глеб Поддубный привык рассчитываться со своими долгами.

Думать и анализировать не хотелось. Ничего не хотелось, даже есть. Ноющая боль в колене после таблетки приутихла, и Глеба потянуло в сон.

Осталось ещё одно дело, с которым не стоило тянуть. Письмо Марии. Сама о том не подозревая, она помогла сегодня Глебу поставить окончательную точку в его затянувшемся душевном раздрае.

Болеть ещё будет. И воспоминания будут накатывать, хотя в квартире Поддубного уже не осталось вещей, напоминающих об Игоре. Но, кажется, ему всё-таки удастся обойтись без яблочных огрызков, да, Маша?

Улыбаясь от мыслей о непосредственной и чистой душой девочке, Глеб открыл мейл, полученный от Говоровой. Прочитал. И не перестал улыбаться. После всего случившегося с ним, злая отповедь Марии была самым закономерным завершением этого сумасшедшего дня.

«Дорогая Мария! Я пока не буду переходить обратно на «вы», хорошо? Всё, что я сейчас скажу, относится не к младшему научному сотруднику Марии Говоровой, у которой я буду оппонентом на защите диссертации, а к моему другу – пусть наша дружба продлилась недолго и завершается не очень удачно.

Ты во многом права, Маша. А я – нет.

Прежде всего ты права в том, что писал я не тебе. Я спорил с собой, с общественным мнением, с человеком, сделавшим мне больно – а на тебя пришёлся основной удар моих обвинений. Я был недопустимо резок и груб. Мне стыдно, честное слово.

Но кое-чего полезного я всё-таки добился, Маша. Ты разозлилась на меня и готова драться за свою любовь. Не сбивайся с этого настроя. Докажи мне, старому цинику, что любовь есть и наступать на горло своей гордости ради того, чтобы её сохранить – правильно. Я буду рад, если у тебя всё получится.

Сегодня я встретился с двумя людьми. Один предложил мне довольствоваться яблочными огрызками своей жизни (твоё меткое выражение всё никак не идёт у меня из головы!), другой сам готов подбирать крохи моего внимания, не требуя большего. Знаешь, я отказался и от первого, и от второго. Наверное, когда-нибудь я смогу собой гордиться. Сегодня я слишком устал, чтобы что-то чувствовать.

Я был неправ, осуждая тебя и твоего мужа за трудоголизм. Вы вдвоём растите ребёнка, стараясь обеспечить его самым лучшим. Мне вспомнилась моя мама, работавшая на двух работах, чтобы у меня было всё не хуже, чем у моих одноклассников. Раз вы выбрали такой путь в жизни – только вам решать, правильный он или нет. Осуждать я не вправе. Рассудит время. (Но прогуляться вдвоём в парке всё же попробуйте! Здесь должен стоять смайл-улыбка).

Мария, спасибо, что своим неожиданным письмом перетряхнула мне душу, заставила думать, злиться и решать собственные проблемы. Наша дискуссия о гомо- и гетеросексуальных отношениях так и осталась незавершённой – ну и пусть. Я выяснил для себя главное. Проблемы одни и те же у любой пары людей, будь то М+Ж или М+М (не могу сказать про Ж+Ж, думаю, женщинам проще найти между собой общий язык, им же не надо доказывать, кто круче. Здесь опять стоит смайл-улыбка).