Интердевочка

- Ну уж по всем, - смутился Виктор. - Значит, как договорились, Алла Сергеевна, да? Я становлюсь девятнадцатого под погрузку и двадцать второго должен быть уже там. А письмишко вы лучше почтой пошлите. Нам это строго-настрого запрещено…

- Конечно, конечно! Я вам и так благодарна - слов нет…

- И выздоравливайте, пожалуйста, - он поклонился маме и подмигнул Козлу: - Проводишь?

Когда они вышли на лестничную площадку, Виктор достал сигареты. Перехватил взгляд козла и протянул ему пачку. Они закурили.

- Что-нибудь серьезное со старухой? - спросил Виктор.

- Какая она тебе «старуха»? - злобно цыкнул слюной Козел.

- Извини. Что там с Аллой Сергеевной?

- Ишемическая болезнь сердца. Стенокардия покоя и напряжения. Нервы. Одиночество…

- А ты откуда все это знаешь? - изумился Виктор.

- Не пальцем деланный. Слышу, что врачи говорят.

Они помолчали. Потом Виктор спросил:

- Может, деньги нужны?

- Обойдемся.

Они пожали друг другу руки, и Виктор пошел вниз по лестнице, а Козел затоптал окурок, разогнал рукой дым и вернулся в нашу квартиру…

Перед выездом в Стокгольм на работу Эдик всегда завтракает на кухне. Я кормлю его и Фросю, порхаю вокруг них в легком домашнем халатике, подаю Эдику кофе со сливками, жарю гренки, натираю сыр, и вообще шустрю, как нормальная деревенская баба, которая провожает мужика в поле. Нет только кринки парного молока и краюхи черного хлеба. Зато остального навалом!

- Как черного хлеба хочется… - тоскую я.

- Ваши прислали нам телекс. Приглашают принять участие в выставке. Мы дали согласие. Для нас это очень выгодно.

- Ура!.. - воплю я.

- Я тоже очень рад. Это сократит нам с тобой расходы вдвое.

- Каким образом?

- Но я же поеду за счет фирмы.

- Это уже решено?

- Завтра решится окончательно. Шеф собирает начальников отделов на двадцать третье…

- Как на «двадцать третье»?! А сегодня - двадцать второе?

- Конечно.

Я бросаю все к чертовой матери и мчусь в ванную с криком:

- Я еду с тобой! Мне к девяти нужно быть в порту «Викинг-лайн»!! Идиотка! Маразматичка!.. Сегодня же двадцать второе!!!

В ванной я наспех споласкиваю физиономию и замечаю непромытую, в свежей мыльной пене бритвенную кисточку Эдварда. И глухое раздражение заползает в мою душу. Я остервенело промываю кисточку под струей горячей воды и ору:

- Ты кисточку для бритья будешь когда-нибудь мыть?

Он появляется в дверях ванной, споласкивает руки под этой же струей и, целуя меня в шею, говорит:

- А зачем? Этим же мылом я смог бы и завтра побриться.

В Стокгольм мы мчимся по шоссе Е-4 на моей «вольвочке». Я за рулем, Эдик рядом, Фрося возлежит сзади на небольшом фирменном пакете торгового дома «И.К.Е.А.».

У зеркальца заднего вида прикреплен календарик «совтрансавто». Там двадцать второе число обведено красным фломастером.

- Вот видишь, - говорит Эдик. - Одной машиной - вдвое дешевле. А если учесть, что мой «сааб» кушает бензину в полтора раза больше…

Меня начинает подташнивать от этих разговоров.

- А как ты вернешься обратно?

- На автобусе.

- Может быть, приехать за тобой?

- Двадцать километров туда, двадцать обратно, двадцать туда, двадцать обратно. Не имеет смысла.

- Не имеет смысла держать вторую машину! - Нервничаю я.

- А я тебе об этом еще в прошлом году говорил.

…К «Белитронику» мы подъезжаем без десяти минут восемь.

Я загоняю машину на паркинг фирмы и вижу, как один за другим подъезжают Стиг, Бенни, Леннарт и господин Туррель - шеф Эдика, который был у нас в гостях.

Позже всех подкатывает Гюнвальд Ренн. На башке у него нашлепка из пластыря, рука перевязана.

Леннарт, Стиг, Бенни и господин Туррель очень мило здороваются со мной, а Гюнвальд, стараясь не смотреть в нашу сторону, запирает машину и сразу же направляется к дверям фирмы.

- Вы прелестно выглядите, фру Ларссон, - говорит Туррель. - Эд, как только распрощаетесь с женой, зайдите ко мне. До свидания, фру Ларссон.

- До свидания, господин Туррель.