Макалаурэ молча кивнул, присоединяясь к словам брата, и взялся за седьмую кружку.
- А ты сыграл-то? – полюбопытствовал Финдекано.
- Пришлось. Иначе они меня из будки не выпускали. Там ужасная акустика, словно тебе алюминиевый чан на голову надели и лютней по нему бьют, как дубиной. Удивительно, что у меня слух до сих пор не пропал! Я сейчас не про музыкальный слух, а про обычный. Просил не запирать будку – у них реакция не идет. Еще и Курво напирает, вылитый отец: “Хоть раз потрудись на благо семьи, ну что тебе стоит по струнам бренчать, ты все равно головой не думаешь”. Не разделяй нас стены, я бы не пожалел лютни, показал истинное назначение его собственной головы!
Майтимо и Финдекано переглянулись. ТАК менестреля на их памяти еще не доводили.
- Я не знаю, что за какофония у меня вышла, – продолжал выговариваться Макалаурэ. – Если это и имело что-то общее с песнью мироздания, то во всей красе мне удался лишь диссонанс Моринготто. Хотя, Теньку с Курво почему-то устроило. Должно быть, мои музыкальные мучения соответствовали их жажде искажать. А потом... потом они попросили меня повторить! И так пятнадцать раз. Майтимо, я в Ангамандо уйду! Там скверно, но хоть играть не заставляют!
- Ты чай-то пей, легче станет.
- Да он у меня из ушей скоро польется! Восьмая чашка уже!
- Кано, не принимай так близко к сердцу, все закончилось, мы тебя больше в обиду не дадим, – увещевал Майтимо, благо опыт имелся. Ненве в свое время три чайника выхлестал, чтобы успокоиться.
Под утро Макалаурэ удалось уболтать, немного привести в чувство и отправить отсыпаться в самую дальнюю и тихую комнату. А с рассветом снова прибежал Тенька – растрепанный, под глазами круги, но фанатичная улыбка – до ушей.
- Признавайся, зачем вы мучили Кано? – строго потребовал Майтимо.
- Мы?! – Тенька задумался. Невооруженным глазом было видно, как его разум возвращается из неведомых изобретательских далей к низменным проблемам бытия. – Да мы вроде с ним аккуратно обращались. Даже будку специально сделали, чтобы его не облучило разницей достоверного и недостоверного искажений. Она такая вредная, даже облысеть можно...
- Его эта будка в кошмарах преследует! А волосы выпадут сами собой, от нервов. Я половину твоего чая потратил, чтобы Кано смог спокойно уснуть!
- Да почему? – не понимал Тенька. – Мы ради него вчера целый день чин по чину соблюдали технику безопасности! Все разземлили, зачехлили, чугунную стружку замели под квантовый половик...
- А заставлять менестреля с тонкой душевной организацией играть двенадцать часов подряд в тесном замкнутом пространстве – это тоже вашей техникой безопасности предусмотрено?!
- Но иначе не получалось! И почему – подряд? С перерывами. Мы его даже покормили. Один раз. Кажется...
В облюбованный для переговоров зал вошел Финдекано, сладко потягиваясь. Посмотрел на Майтимо и Теньку. Поставил чайник.
- Кано еще спит? – спросил Майтимо.
- Кажется. Я к нему не заходил. Тенька, зачем вы с ним так скверно обошлись? Он от вас в Ангамандо готов удрать.
- Ни в коем случае! Кано нам еще очень нужен.
- И думать забудь! – отрезал Майтимо. – Не можете без подопытного менестреля – съездите в Дориат, за Даэроном.
- А потом синдар скажут, что мы не только кровожадные, но и любители пытать не хуже Моринготто, – возразил Финдекано, расставляя чашки.
- По-твоему, над моим родным братом издеваться можно, а над каким-то паршивым синдой с манией величия – нельзя?!
- Давайте вместо Макалаурэ пойду я, – самоотверженно предложил Финдекано.
- Курво сказал: Финьо не бери, Кано бери, – покачал головой Тенька. Он сам снял чайник с огня и разлил ароматный напиток. – Ты не потянешь.
- Откуда ему знать?
Вед пожал плечами.
- Я не могу судить. У меня музыкального слуха для этого нет.
- Можно подумать, Курво им блещет!
- Нет, но в музыке чего-то смыслит. А еще в том, насколько хорош или плох исходный материал... то есть, менестрель. Мы ведь не абы что делаем.
- Кстати, чем вы там занимаетесь? – заинтересовался Майтимо.
- Пытаемся воссоздать процесс преломления полихромной амплитуды эзотерических колебаний и расслоения света... – Тенька прервался, увидев характерно задумчивые лица слушателей, и со вздохом упростил заготовленную речь до двух слов: – Делаем сильмариллы.
- И что, получается? – с недоверчивой иронией спросил Финдекано.
- Да! У нас почти все готово. Денек-другой, и полученные вчера образцы полностью облучатся под прессом разницы искажений, а потом...
- Постой, – Майтимо поднял правую кисть. – Ты хочешь сказать, что спустя два дня у вас на руках гарантированно будут настоящие сильмариллы?
- Конечно! – радостно воскликнул Тенька. – А если Кано сегодня сыграет...
- Подожди, я сейчас его приведу, – Майтимо вскочил и выбежал за дверь.
Вернулся он спустя полчаса, со стороны улицы, весь в репейных колючках и с обожженным крапивой лицом. Сел к столу, выпил чаю. На немой вопрос товарищей признался:
- Кано удрал. Как услышал про “еще один день”, Теньку и сильмариллы, прямо с постели сиганул в окно и скрылся в кустах. Я и не ожидал, что он умеет так шустро и бесшумно бегать.