Интересные истории

– Эм… . Не знаю, как лучше сказать, но я подумала, что девочке было бы лучше в приёмной семье, чем в детском доме, у неё сейчас такой трудный период в жизни, ей нужна забота и поддержка, чтобы справиться с таким потрясением и жить дальше. А у вас тоже, как показалось мне из беседы, трудный период, вы сами говорили, что не можете забыть свою погибшую дочь. Может, вы бы помогли друг другу?

Игорь Фёдорович повернулся к Радмиле и посмотрел с просветлевшим выражением лица на девушку со словами восхищения:

– Радмила Павловна, вы – Ангел? Вы нашли выход, утешение мне, человеку, потерявшему своё любимое драгоценное дитя! Я не знаю, как вас благодарить за эту подсказку, я искренне верю, что теперь всё в моей жизни наладится, круг одиночества будет порван!

Игорь Фёдорович долго беседовал с Машей…

Радмила не слышала, о чём они говорят, но искренне обрадовалась, когда девчушка и пожилой страдалец обнялись со слезами счастья, а Игорь Фёдорович воскликнул громко:

– Доченька родная, моя милашка Мэри, как же я тебя люблю! Я пойду собирать документы на твоё удочерение…

Радмила выдохнула, накинула хвойный пуховик и устало пошла домой, улыбаясь кристально чистому небу с мыслью: «Слава Тебе, Господи, нашла решение я с Твоей помощью и в этой истории…».

Глава «Последняя капля терпения или завтра всё будет по-другому…»

… Радмила, как всегда, утром в понедельник проснулась рано, помолилась душевно и кратко, привела свой внешний вид в порядок, нарядившись в милое платье в пол цвета кофе с молоком и с маленьким золотистым цветочком, сделала причёску из косы и отдельных прядей (девушка прочитала в интернете, что это модно). Потом девушка позавтракала с мамой и в тёплой шапке с ушками с хвойным пуховиком побежала в школу…

Почему-то понедельники не особо печалили Радмилу, она всегда старалась мыслить позитивно, тем более в последнее время в школе всё было благополучно: Радмила с величайшей радостью наблюдала, как её предмет завоёвывает всё больше и больше учеников. Маша расцвела под отцовской опёкой Игоря Фёдоровича, став официально его дочерью, даже в новом паспорте Маша была «Шишкина Мария Игоревна», Игорь Фёдорович тоже счастлив и всё время пытался отблагодарить как-то Радмилу: то премию больше назначит, то похвалит за педагогические способности при всём коллективе…

… Радмила, приготовив класс к уроку, пошла в учительскую, чтобы взять специальный маркер для интерактивной доски и пульт от этой доски, когда почувствовала, что все учителя, что были тут, перешёптываются, ухмыляются, тихо посмеиваются вслед девушке.

Радмила сильно напряглась, нервно поправила платье, округлила, как совёнок, ореховые зеницы, подумав: «О Боже, Иисусе Христе, Милостивый Господь Бог мой, опять уже что-то обо мне придумали и шепчутся! Что я делаю не так? Вроде же хорошо сделать стараюсь, чем я им не угодила? Опять очередную историю разгребать? Надоело порядком уже…».

Ульяна Викторовна, поправляя свой коронный пучок из рубиновых волос, с горделивой самодовольной осанкой прошла рядом с Радмилой. Тут уже Радмила не выдержала и спросила, бросив на стол все атрибуты к интерактивной доске:

– Уважаемые коллеги, скажите, пожалуйста, что за некультурное шушуканье? Вы обсуждаете опять какую-то новость, связанную со мной?

– Радмила, только не говори, что не знаешь, о чём речь: все в коллективе обсуждают последнюю новость: ваш служебный роман с Игорем Фёдоровичем. Можешь не вызывать в суд и не приносить туда своих липовых справок о девственности, всем понятно, что современная девушка в двадцать три года девственницей не будет, когда школьницы 16-17 лет уже давно не невинны. Да и слишком к тебе благосклонен Игорь Фёдорович: и премии, и похвалы, прям как будто ты – Ангел. И сам-то явно удочерил Марию из 9 класса не из отцовских чувств, между прочим, с твоей подачи! – произнесла с самолюбованием и жеманством Ульяна Викторовна.

Учительницы, что помоложе, тихо захихикали, какой обескураженный и оскорблённый вид был у Радмилы…

… А Радмила как стояла, так и села на стул, выронив из рук и маркеры, и пульт, и флеш-карту с презентациями и музыкальным сопровождением к уроку…

В её огромных нежных ореховых зенках, которые наполнились слезами, в её чистом расстроенном иконописном личике читались легко её мысли: «Да что же это такое, Господи Милостивый, Вседержитель? Они во главе с Ульяной специально это так ловко придумали или действительно настолько развращённые, что так неправильно поняли и мои действия, и Игоря Фёдоровича, и бедной Машеньки?! Если специально, то зачем?! Завидуют? Если считают это правдой, неужели они «скатились в такое болото», что так извратили то счастье, которое обрели Игорь Фёдорович и Маша, став отцом и дочерью? Бедная девочка! Нет, право, эти ужасные выдумки были последней каплей, моё терпение кончилось…».

Радмила, кое-как собравшись с силами, подняла нужные ей вещи, и с несчастным видом ответила Ульяне Викторовне: