Интерфейс

В этой вполне обычной комфортной комнате для допросов было какое-то издевательство. Только сейчас, попав на непривычное для неё место подозреваемого, Августа это заметила. Вроде как находишься в вполне неплохих условиях, но понимаешь, что ждет в будущем. Суд и Фрост.

Бергер вытрясла пепел из трубки, раскурила её повторно. Подошла к окну, всмотрелась в покрытый снежными шапками ночной город. Вряд ли она сейчас могла насладиться урбанистическим пейзажем.

Там, внизу никогда не замирало движение. Ни на миг центральная часть мегаполиса не казалась мертвой и бездушной. Жизнь — это движение. Нерушимая аксиома. Константа мироздания. Как только движение прекращается — вместе с ним останавливается и жизнь. Движение порождает стремление, стремление порождает развитие, развитие порождает совершенство. И никак иначе.

Но сейчас Августа словно застыла. Двигалась только рука, подносящая блестящую трубку к губам и клубы дыма, вырывающиеся оттуда.

Детектив, который должен был провести допрос, не заставил себя долго ждать. Такие уж были правила, что внутренним расследованием мог заниматься только специалист из другого отдела.

Человека, вошедшего в комнату, Августа видела несколько раз, но не знала ни его имени, ни что он за личность… Опрятный мужчина в строгом деловом костюме и небольшой козлиной бородкой своим видом прямо воплощал интеллигентность. У службы расследований не было униформы как таковой, и если человек носил костюм, то ему такая одежда действительно нравилась.

— Роджер Даглиш, — представился он, усаживаясь на кресло за столом.

Августа молча уселась напротив и опустила взгляд вниз.

— Сейчас я буду задавать вопросы, в ваших же интересах отвечать на них максимально честно, — сказал он.

Сколько же раз Бергер приходилось самой находиться на месте Даглиша. Сколько раз она сама говорила эти же слова. Августа знала о незаметной камере на потолке, через которую сейчас наверняка за ней наблюдает весь отдел вместе со считывателем, который должен сообщить ведущему допрос детективу, если она соврет.

Бергер представила себе Поля Люмьера, смотрящего сейчас на неё и привычно хихикающего. От этого ей стало не по себе.

Но все-таки Августа держала себя в руках.

— Ваше имя и фамилия? Год рождения? Чувствуете ли вы угрызения совести за содеянное? — Даглиш задавал вопрос за вопросом, чередуя вполне будничные и те, которые связаны с преступлением, чтобы считыватель, наблюдающий за всем, мог четко уловить изменения на лице Бергер.

Саммерс, стоявший рядом со считывателем и наблюдавший за всем происходящим через объемную голограмму, не мог найти себе место.

Опять Макс всех провел! Опять, черт подери! В этот раз он заставил нарушить закон Августу. Казалось, каждый был всего лишь марионеткой в руках Макса.

Что дальше? Каков будет следующий шаг проникателя? И самое главное — как он умудрился взломать антихакерских офис при том, что сами антихакеры даже глазом не моргнули? Раньше это казалось невозможным. У проникателя была какая-то технология, глушащая антихакеров, а это значило, что Макс мог заявиться куда угодно и взломать что угодно. И противодействовать ему невозможно. Единственное, чему мог радоваться Юрген, было то, что в руки проникателю попала ложная информация, подающая сигнал, который возможно отследить, чем и занимались в этот момент почти все техники, находящиеся в офисе.

Правда, Саммерс был почти уверен, что Макс это предвидел и на этот случай у него припасен какой-то план.

«Юрген», — принял детектив вызов по мыслесвязи.

«Это Франц Кроуссен», — представился собеседник, хоть Саммерс сразу понял, точнее, увидел в интерфейсе вызывавшего.

«Слушаю».

«Как Августа?»

«Её сейчас допрашивают».

«Наблюдатель Объединения смотрит?».

«Да, он здесь», — Саммерс покосил взгляд на женщину, сидевшую рядом со считывателем и внимательно следившей за голограммой, на которую транслировалась картина допроса.

«Мне надо поговорить с Бергер. Наедине», — заявил Кроуссен своим обычным, лишенным эмоций тоном, но Саммерс уловил в нем некую строгость.

Юрген призадумался.

«Что я могу сделать?»

«Не знаю. Нужно прервать допрос и дать возможность мне несколько минут поговорить с Бергер. Так, чтоб об этом не прознало Объединение», — ответил Кроуссен.

«Хорошо, я постараюсь что-то придумать».

* * *

Черный треугольный самолет беззвучно завис над алмунийской пустыней. Такое зрелище не увидишь каждый день, но и смотреть было некому. В радиусе пятидесяти километров — ни одной человеческой души. И только кайрусы шныряли то вверх, то вниз, ухватывали добычу и взмывали в небеса цвета свежей крови. Им было плевать и на самолет, и на его пассажиров, и на то, что находилось под землей.