Интерфейсом об тейбл

«Блестяще! И, вполне возможно, продавабельно!» Опасаясь вновь нарваться на грубость, моя клиентка попросила престарелую сестру Агату позвонить Кертису и попросить вернуть дискету. Дряхлая монахиня обратилась к писателю почтительно и кротко, но Кертис холодно процедил, что давно уже переформатировал дискету и сдал во вторсырье. Почувствовав, что Бог всерьез решил ее наказать, моя клиентка выбежала в слезах из кельи старой монахини и заперлась в своей холодной комнатке, чтобы вдоволь нарыдаться в одиночестве. Отрешенно откусывая от мясного пирога, она молилась, чтобы когда-нибудь, пусть в далеком будущем, Господь в Его неизреченной мудрости приказал бы сердцу Кертиса смягчиться.

Но спустя еще несколько недель она прочла в газете, что Кертис — который в период их романа страдал от неизлечимого писательского безмолвия — внезапно объявил, что почти закончил новую книгу, знаменующую собой начало еще невиданного этапа. Моя клиентка моментально проникла в подоплеку этой новости. Мало ему было соблазнить и бросить — он еще и роман украл!

Чаша терпения переполнилась — моя клиентка радикально изменила свою позицию. К черту всепрощение. Теперь ей была нужна голова Кертиса — насаженная на кол! Но в качестве доказательства кражи ей требовались оригинальные файлы с винчестера его персонального компьютера. Вот и моя миссия — если, конечно, я соглашусь…

В этот момент приперся Ле-Мат и заглянул мне через плечо.

— А знаешь, Джек, — пробурчал он, нахально хрустя спелым красным яблоком, — я много прожил на свете и перевидал брехню во всех ее видах, но это просто финиш.

— Витиевато выражаешься, — заметил я и, в последний раз проглядев параметры задания, закрыл файлы и откинулся на спинку моего голубого пластикового стула.

— Ну и? — продолжал Ле-Мат. — Как ты думаешь, зачем Амбер эти файлы?

— А кому какое дело? — пожал я плечами. — Ей нужен текст новой Кертисовой книжки. Чудесно.

За нее она заплатит нам девятьсот штук баксов. Еще чудеснее. Я лично согласен.

Обдумав мое предложение, Ле-Мат кивнул:

— С чего начнем? С поиска по теме «Литература»?

— Угу. — Тут мой стул опасно качнулся назад. Ле-Мат подхватил меня на лету. — Высокотехнологические писаки типа Кертиса вечно хвастаются своими… «компутерами»… — продолжал я, удостоверившись, что в ближайшее время не стукнусь головой о пол. — Загляни в «Письменный стоя». И в «Надомное списывание народов». Посмотрим, далеко ли он ушел со своим романом.

— Погляди на «Батоножатке», — посоветовал Ле-Мат. — По-моему, он им недавно интервью давал.

— Тады поехали, — распорядился я. — Займемся нашим взломом.

Ле-Мат доел яблоко и метнул огрызок в мусорную корзину (за двадцать футов, не хухры-мухры). Между прочим, попал в десяточку.

— Считай, все уже взломано, — заявил он, удаляясь.

Даже сейчас у меня глаза на лоб лезут, когда я вспоминаю некоторые моменты той бешеной недели. К примеру, как мы втроем — Ле-Мат, Инге и я — мастерили новую виртуальную внешность для Инге, на те случаи жизни, когда Гуннар и дон Вермишелли постесняются прилюдно кусать друг друга за уши. В итоге получилась обновленная версия Линды Гамильтон с наращенными пекторальными и дельтовидными мышцами, а также сглаженными бедрами, к которой мы прилепили милое веснушчатое личико молодой мамаши (плод шестичасовых мучений Ле-Мата и Инге). Так родилась идеальная спутница Гуннара. Реба — нарекли мы ее.

Так почему же, когда я в пятницу забрел в «Рай», чтобы немножко развеяться, старый толстый дон Луиджи Вермишелли по-прежнему восседал в своем излюбленном углу? Я решительно направился к его столику, дабы поговорить с ним/ней начистоту. Двое мальчиков-автоматчиков преградили мне дорогу. Дон Вермишелли отогнал их мановением руки (можно подумать, я не мог испепелить их одним резким словом). Я пододвинул стул, припарковал свою задницу и начал копить силы для долгого подтока истошной ругани. Звеня, передо мной возникла одна из сестричек Силикконе.

Я пригляделся к ней. Захлопал глазами. Еще раз пригляделся.

— ГУННАР?

— Тихо ты, — прошипел он, приложив безупречно наманикюренный пальчик к своим полным, сладким, рубиново-алым губкам. — Пока наш союз — тайна. Зови меня «София». — Чего изволите? — прощебетал он, чуть ли не тыча меня в нос своими необъятными титьками.

— Ничего, кроме свежего воздуха, — и я стремглав бежал от стола.