ИнтерКыся. Дорога к «звездам»

Я не мог оставаться верным своему решению — ни с кем не вступать в Контакт и накапливать психическую энергию для Человека, который купит меня. Чтобы впоследствии уговорить его на поездку в Россию...

Но когда Эрих упал в обморок, только потому что не мог найти объяснения происходящему, я не имел права молчать и заниматься расчетливой экономией собственных сил.

Контакт с ним я установил за считанные минуты — так он был подготовлен ко всем «чудесам», так был нервно взвинчен, так раскрыт навстречу любому объяснению — сошел он с ума или нет?!

Или этот огромный Кот с рваным ухом, со шрамом через всю морду, с яйцами, как у призового жеребца — выражение Шуры Плоткина, — действительно все сечет с полуслова, и в присутствии этого Кота становится совершенно неясно, кого тут нужно считать «меньшим братом» — этого Кота или, к примеру, Руджеро Манфреди?..

— Эрих, — сказал я, — все происходит из-за твоей, прости меня, элементарной неграмотности. Ну как же можно было, занимаясь подобным ремеслом, не почитать Конрада Лоренца — грандиозного специалиста по Котам и Собакам?! Как можно было не заглянуть в восхитительную книжку английского биолога доктора Ричарда Шелдрейса?! Ты вообще что-нибудь по своей професии читаешь? Ну хотя бы на сон грядущий?..

— Да, читаю... — слабо сопротивлялся Эрих. — В прошлом году Хельга читала нам куски из книги Чарльза Платта — «Как стать счастливым котом». И еще вторую книжку... Забыл фамилию... Называется «Кот без дураков»! Мы очень смеялись...

— О Господи!.. — Я почувствовал, что начинаю выходить из себя. — Эти книжки ты мог бы и не читать. Я прекрасно помню статью в «Литературке»... Это у нас в России газета такая...

— Ты что, действительно из России?! — поразился Эрих.

— Да. Но сейчас не в этом дело. Так вот, один мой друг иногда читает мне вслух, эту «Литературную газету». Там и была статья: об этих двух книжках. Кстати, второго автора звали... Дай Бог память!.. Терри Претчер! И как мы поняли из этой статьи, книжки очень милые, смешные, но абсолютно ПРИДУМАННЫЕ! А я тебе пытаюсь толковать о серьезных, научных исследованиях в области Телепатического Контакта между Животным и Человеком...

— Значит, ты считаешь, что я здоров? — с надеждой спросил меня Эрих. — И мне не кажется, что ты все понимаешь?..

— Ты — здоров, и я — все понимаю, — ответил я. — Иногда даже больше, чем мне хотелось бы.

— И у тебя есть имя?

— Да. Меня зовут Мартын.

— Наверное, МАРТИН?.. — поправил меня Эрих.

— Нет. Map-тын! Это нормальное русские имя. Но ты можешь называть меня просто Кыся.

— А в документах как записать?

— Пиши «Мартын-Кыся». Или наоборот... Все равно. У вас же есть двойные имена — Ханна-Лори, Мария Луиза, Отто-Вильгельм...

— Да, да, конечно!.. — благодарно прошептал Эрих. — Я вот, например, Эрих-Готфрид...

— Ну вот видишь!

— Значит, ты считаешь, что я психически здоров? — переспросил меня Эрих. — Ты в этом уверен?..

— Естественно!

— Боже мой... Как я тебе признателен!.. У меня просто нет слов... — В глазах у Эриха блеснули благодарные слезы, и он двумя руками осторожно пожал мне правую переднюю лапу.

Надо сказать, что я тоже не вынес благостности этой сцены, не удержался и лизнул его в щеку. Что-то я стал излишне сентиментален!

— Не знаю, как ты отнесешься к моему предложению, — робко и растроганно произнес Эрих и приподнялся на подушках. — Но я хотел бы выпить с тобой по рюмочке...

Тэк-с... «Ты меня уважаешь, и я тебя уважаю...» Начинаются эти Человеческие заморочки! Мало я их насмотрелся на нашей кухне в Ленинграде, когда Шура после развода с женой пил вмертвую с кем ни попадя! Неужто и здесь я влипаю в ту же историю?

Да нет, пожалуй... Что ни говори, а Шура Плоткин был настоящий РУССКИЙ человек! И «русскости» в Шуре было больше, чем в разных там Пилипенках, которые обзывают Шуру жидом и евреем. Помню, что бы Шура ни начинал делать — пить ли, сочинять ли, трахаться ли, — так все без меры! Как пел его любимый Розенбаум, «...гулять — так гулять, стрелять — так стрелять!».

А Эрих все-таки — немец. Существо, как я посмотрел, более дисциплинированное во всем. Начиная от трат и кончая половухой. Нету в нем той российской ШуроПлоткинской широты и безудержности, которая кого-то, наверное, пугает, а для меня — чревычайно притягательна!

Я вот уже две недели здесь, в Оттобрунне, а ведь Эрих всего один-единственный раз куда-то смылился вечерком на пару часов, а когда вернулся — от него ЭТИМ самым ТРАХАТЕЛЬНЫМ ДЕЛОМ пахло.

Да разве б мой Шура вынес такое длительное воздержание?! Да ни в жисть, как сказал бы Водила. Да и сам бы Водила тоже...

Так что вряд ли Эрих-Готфрид Шрёдер с одной рюмки запьет на неделю. Тут, наверное, я могу быть абсолютно спокоен.

— Ну что ж, — сказал я ему, — если у тебя есть немножко валерьянки...

* * *

Не скажу, что этой ночью мы с Эрихом так уж сильно надрались, но утром, когда Хельга растолкала и вытащила нас обоих из-под одного одеяла, наши головы — и у меня, и у Эриха — были очень даже бо-бо!

Как обычно в таких случаях философски замечает Шура Плоткин: «Чем лучше с вечера, тем хуже утром...»