Интернет-издание авторов рунета "Портал" № 2

– Возможно, – размышлял Медасфен, преисполняясь все большего энтузиазма и возбуждения. – И есть только один способ узнать правду. Какой? Спросить об этом у них самих! И клянусь костями Ливраса, что небеса не позавидуют этим двоим, если они окажутся обыкновенными воришками, посмевшими ограбить моего родственника!

Когда Медасфен покинул свое убежище и пустился в путь, к целям, побудившим его на это путешествие, добавилась еще одна. Мысль о скорой встрече с сокровищами Алмазного Дракона по-прежнему грела сердце, но желание встретиться с теми, кто именовал себя как Лютто и Ватто, отныне затмевало мнимый блеск легендарных драгоценностей.

* * *

В момент, когда Кейлот, Лютто и Ватто спускались по крутому каменистому склону, отделяющему Лес Плача от долины Тана, далеко в чаще оставленного позади леса происходило невероятное. По пояс в грязи шел тощий, уставший и голодный человек. Он тоже обзавелся жердью и совершал уже ставшие привычными манипуляции, которые накануне подсмотрел у путников. Он по достоинству оценил приобретенные знания, поскольку передвигаться с помощью трости действительно было намного проще, чем без оной.

Незадолго до заката на одинокого путника напала целая свора пиявок. Их было шестеро: двое прыгнули ему на лопатки, еще две присосались к шее, а последняя пара прикрепилась к предплечьям и тем самым основательно их утяжелила, чтобы свести к нулю любые попытки к самообороне. Болотные чудовища были очень голодны и намеревались любой ценой заполучить себе пропитание. Однако и тут им не улыбнулась удача. Пиявки вновь прогадали с моментом нападения. Если бы они атаковали человека утром или днем, то уже давно лакомились его кровью, почти такой же аппетитной и вкусной, как у Ватто. Но солнце неуклонно падало за горизонт, ночная тьма сгущалась под обреченными деревьями, а человек, на которого напали кровососы, с каждой секундой становился все меньше похожим на человека.

Его тощие руки внезапно обросли внушительной мышечной массой. Лицо укоротилось и заметно вытянулось вперед, превратившись в звериную морду. Нос расплющился, ноздри расширились. Разрез глаз увеличился по меньшей мере в три раза. Белки и радужные оболочки слились друг с другом, приобрели желтый цвет и ярко засияли во тьме. Зрачки удлинились, сузились и встали вертикально, как будто для того, чтобы подпирать верхние веки и таким образом держать глаза раскрытыми. Пусть это была чистейшая иллюзия, но монстр действительно практически не моргал. Человеческие уши прижались к голове, а в следующее мгновение слились с нею воедино. Вместо них и чуть выше появились жуткие перепончатые образования, напоминающие крылья летучей мыши, как по форме, так и по размерам. На самой макушке сквозь кожу и череп, как корни жуткого растения, проклюнулись страшные бугристые образования. Красновато-коричневые и пульсирующие они в скором времени должны были окостенеть и превратиться в рога. Разительно изменившееся тело Медасфена стремительно обрастало черной густой шерстью. Но еще до того, как последняя пядь кожи скрылась под толстым волосяным покровом, заключительная трансформация коснулась пятипалых человеческих рук, превратив их в семипалые демонические. На ребре каждой ладони выросло по одному дополнительному пальцу. Он был противопоставлен большому и в точности повторял его форму. А ниже появился седьмой. Он состоял всего из двух фаланг, но по длине намного превосходил средний и безымянный.

Так выглядел Демон Ночи, самая лучшая часть Медасфена (по его собственным убеждениям). Внешний вид верхней части чудовища поверг бы в трепет не только человека, но любое животное и даже захудалого монстра, а нижняя нисколько ей не уступала. Но пока она скрывалась под слоем грязи и не была видна.

Безвольно поникшие руки взметнулись вверх. Демон Ночи зубами сорвал пиявок с предплечий. Сжал челюсти, и белоснежные клыки обагрились кровью. Пока он жевал, густая красная жидкость вспенивалась в уголках его огромной пасти. Демон Ночи содрал с себя остальных паразитов и отправил их вдогонку первым двум. Струйки крови хлестали во все стороны, а те, что стекли по рукам, демон по завершении трапезы слизал длинным бородавчатым языком, расщепленным чуть ли не до основания, из-за чего создавалось впечатление, что у чудовища во рту два языка.