Интернет: Заметки научного сотрудника

А почему это одни умирают так быстро, а другие долго живут, и даже вылечиваются, хотя им дают одинаковое лекарство? Законный вопрос. Более того, приведу конкретный пример, я бы сказал, шокирующий. Передо мной лежит совсем недавняя, сегодняшняя простыня с данными по фармакокинетике пациентов в клинике. 56 раковых больных, каждый получил одинаковую дозу 5-фтороурацила (5-ФУ), химиотерапевтического препарата. А именно, дозу в 500 мг на квадратный метр тела. Так измеряют, так вводят. В простыне – 672 цифры, по двенадцать показателей на каждого пациента. И вот три цифры из этого списка, максимальный уровень 5-ФУ в крови больного. У одного – 1,03 мкг/мл, у другого – 10,47 мкг/мл, у третьего – 28,04 мкг/мл. А ввели одинаковые дозы 5-ФУ каждому! Куда у первого всё это делось? А вот куда: следующие цифры – время полужизни 5-ФУ в крови у этих пациентов (то есть время, в течение которого половина количества выводится из крови): 6,3 мин, 121 мин и 388 мин соответ ственно. За шесть минут у первого половина лекарства улетучилась! Такая сильная (активная) ферментная система, что разрушение и вывод лекарства у первого пациента происходят практически мгновенно. То есть его раковая опухоль это лекарство и не увидела. Бесполезно. Лечения нет. Кто бы это знал заранее!

А у третьего больного лекарство бродит по кровотоку и ломится в раковую опухоль, и далее в смертоносные ДНК с РНК, убивая их, больше шести часов! Правда, убивает и здоровые клетки, но раковые «прокручиваются» значительно быстрее, так что баланс – положительный.

Понятнее теперь, почему одно и то же лекарство и в одних дозах на одного действуют, а на другого – нет?

Вот этим я, в частности, и занимаюсь, чтобы понять – почему и что в этой ситуации делать.

Кстати, А. Прокопов много места уделяет язвительному описанию того, что химиотерапия неэффективна. Или малоэффективна. Да, это так. Хотя выздоравливают (а что такое выздоровление – надо долго разбираться) многие. Но надо понимать, что химиотерапию применяют именно для обработки уже распространившегося, метастазного рака. То есть когда время уже упущено. Когда рак еще компактный – применяют хирургию. Или локальное облучение. Химиотерапия – дело уже плохо по определению. Чего уж тут язвить…

Отсюда плавно переходим к моей скромной персоне. Было интересно, хотя и с чувством некоторой неловкости читать про себя, что автора «буквально передернуло», когда он узнал о «кавалерийской атаке» Вашего покорного слуги, «творца досок для веранд», в «совершенно иной области биохимии». О том, что это сделало из меня, «сам того не подозревая», «вампира». Что я «вступил в кишащую ядовитыми гадами трясину». Что я «по-дилетантски бросаюсь в гущу непонятных событий очертя голову». Но «может быть страшная правда уже проросла в его сознании», поскольку автор испытывает «неодолимое отвращение к группировке», в которой я оказался «пусть даже по неведению и стечению обстоятельств», «вне своей привычной зоны», и «упорствует в своем заблуждении». И совсем замечательно – что я «выбежал, приплясывая от радостного возбуждения на страшное поле, усыпанное костями бесчисленных жертв», правда, опять же «лишь по незнанию и в силу по-человечески понятного добросовестного заблуждения».

Ну что же, и на том спасибо. Я, естественно, не собираюсь вступать в перепалку с взаимным толканием в грудь с криками «а ты кто такой». На его личность, образование, воспитание и моральные принципы переходить не буду. Просто автор, А. Прокопов, немного не в курсе. Во-первых, я не лечащий доктор. У меня другие задачи, и я работаю на своем поле. Я – специалист по ферментам, по углеводам, по кинетике биохимических реакций. Принципиально, по сути, и по фармакокинетике. Я порой вижу в фармакокинетике то, что не видят специалисты в этой области. К слову, я возглавлял лабораторию углеводов в Институте биохимии АН СССР, в Москве, на Ленинском проспекте. Мой учебник (вместе с И.В. Березиным) по кинетике действия ферментов – вот уже тридцать лет пока основной для специалистов в России. В Гарвардской медицинской школе я занимался ангиогенезом раковых опухолей. Ну ладно, дилетант – пусть буду дилетант. Но только наоборот – именно химическая инженерия композиционных материалов, вкупе с соответствующим сопроматом, была для меня отвлечением от основной специальности. Хотя и там я кое-чего достиг – например, в мае этого года выступаю с пленарным докладом на открытии Международного конгресса по композиционным материалам в Торонто. Это так, к слову. Просто не все могут понять, как это можно работать в разных областях науки, и тем более продуктивно.

Зачем я об этом пишу и упоминаю химическую инженерию и достижения? А потому, что успехи зачастую достигаются на стыке наук и прочих форм деятельности. Когда человек приходит в соседнюю область со своим багажом и необычными (для той области) подходами. И зачастую видит то, что не видят другие насельники той области. Главное, надо увидеть, донести и убедить.

Это о «дилетантах». Дилетант – это тот, кто не донес и не убедил. Даже если, может, и увидел.