Интернет: Заметки научного сотрудника

– Был дома у бабушки. Позвонил папа и начал со мной разговаривать, когда же я начну работать. Мы поссорились. У меня возникло чувство вины. Я попросил у бабушки денег и поехал покупать героин. Приехал домой, заперся в ванной, приготовил и употребил.

На протяжении последних десяти лет мама приезжала из Бостона в Москву каждый год, весной и осенью, каждый раз на месяц-два, а то и три. Как она выдерживала – никто не знает, и она тоже. Одиннадцать лет назад сын приехал в Бостон, и это было счастье. Поначалу. Но в течение полугода становилось все яснее, что назревают крупные проблемы. Приятели, с которыми стал пропадать сын, внушали серьезное опасение. И когда сын фактически бросил школу и им заинтересовалась полиция, родители отправили его обратно в Москву. Иначе дело бы кончилось совсем плохо. И стала мама жить на два города – Бостон и Москву, разрываясь между мужем и сыном. Это был эмоциональный тупик. Для отца было проще: парню уже больше двадцати лет, сколько можно нянчиться? Так и будем за ручку водить? Нашел себе велфер. А тридцать будет? А сорок?

До тридцати он не дожил.

– Если были в наличии деньги, то просто звонил дилеру или человеку, связанному с ним, и договаривался о встрече. Приезжал, забирал героин, ехал домой или заходил в первый же подъезд, приготавливал и употреблял наркотик.

– Был дома в Олимпийской один, проснулся, было очень одиноко. Позвонил своему знакомому, спросил, сможет ли он найти мне героин. Он был готов. Я занял у бабушки денег и поехал к нему домой. Позвонил ему из машины и попросил выйти на лестничную площадку. Там мы встретились, и он передал мне героин. Я спустился в машину и отъехал на бензозаправку. Там приготовил и употребил героин. У меня пропало чувство одиночества.

– Был у бабушки дома. Мне было очень одиноко. У меня было два сотовых телефона. Я поехал на Митинский рынок и продал один. Поймал такси и поехал в Дедовск к дилеру Наталье. Там я купил на две тысячи рублей героина и с тем же таксистом отъехал в лес. Там я приготовил и употребил героин.

Сын сказал, что 24 тысячи долларов за пятинедельную программу по психологической обработке – это много, и он понимает, что просить эту сумму у родителей было бы бесполезно, особенно после того как этих программ он прослушал уже немало. Правда, те были по две-три тысячи долларов, и платили, естественно, всегда родители. Но эта дает гарантию. Поэтому, чтобы показать свою готовность избавиться от наркотической зависимости, сын предложил продать двухкомнатную квартиру в Олимпийской деревне, купить ему однокомнатную, и из разницы заплатить 24 тысячи долларов за программу лечения. Родители согласились, надеясь, что, пойдя на такую жертву, сын наконец серьезно настроится на избавление от наркотиков. И потом, может действительно какая-то гарантия… Главное, чтобы сын поверил.

Мама возила сына по стране, надеясь, что перемена обстановки поможет избавиться от наркотиков. Или надеясь на нарушение каналов снабжения наркотиками. Или надеясь неизвестно на что. В Набережных Челнах, живя у приятеля-программиста, сын закончил курсы Novell по компьютерным сетям. Но каналы снабжения проявились с новой силой. Госпиталь. Возврат в Москву.

В Сочи сын работал по постановке компьютерных сетей и ремонту компьютеров. Каналы снабжения нашлись без затруднений. Возвращение в Москву. Госпиталь.

В Петербург мама повезла сына для прохождения очередной программы – «12 шагов» – по ликвидации наркотической зависимости. Через три месяца – срыв, возвращение в Москву.

В Израиль, в кибуц – предложили знакомые. Мама повезла сына в Израиль, определила в кибуц. Интернациональный коллектив – голландцы, японцы, французы, бельгийцы, американцы – кого только нет. Через неделю – переход в другой кибуц, еще через неделю – уход, полгода бродяжничества по Тель-Авиву, виза закончилась – возвращение в Москву.