По истечению полутора месяцев в квартире установилось прочное равновесие. Все члены сообщества приняли правила игры, и атмосфера общения перешла в дружеское русло. Хотя в гробу я видел такую дружбу. Однажды раненая решила немного развлечься и подошла ко мне, сидящему за компьютером. Цепляясь когтями и клювом за мою штанину, забралась по ноге на стол и внимательно уставилась в монитор. И всё бы хорошо, подружились, хочет общения, но пока она совершала своё восхождения, я сидел, закусив губу. Когти и клюв так изрядно покоцали мою левую ходулю, что пришлось заклеивать раны пластырем. Она хоть и старалась цепляться только за ткань, но удалось ей это очень плохо.
– Не, подруга, ещё одно такое проявление любви и благодарности, и инвалидов в квартире будет двое. С этим надо что-то делать.
Пришлось к столу приделывать кусок верёвочной лестницы (не ходить же в латах дома) и он стал одним из любимых месть обитания Тоськи. Вот только радости это принесло мало. Наблюдая, как я работаю на клавиатуре, и видимо решив мне помочь, она долбанула клювом по клавишам и … мне пришлось ехать в магазин за новой «клавой». Монитор тоже привлекал её внимание, но я сразу показал, что к нему приближаться нельзя, отогнав любопытную рукой. Правила были приняты и больше не нарушались.
Васька всё больше наглел и делал попытки потереться о сидящую ястребиху. Пару раз она напряглась от этого, но потом благосклонно приняла знаки внимания. Ещё через неделю они уже спали вместе на диване. Болезная сидела, нахохлившись, в центре свернувшегося калачиком кота. Ну, прямо идиллия. А на следующий день, придя с работы, я обнаружил что квартира больше похожа на поле боя, чем на жилище. Все мелкие и средние предметы валялись на полу, разбросанные в хаотическом беспорядке, стулья и табуретки перевёрнуты, а постель больше напоминала застывший взрыв.
– Вот ё-ё-ё … – начал я расследование происшествия. – И что за баталии здесь происходили? Живы хоть все?
Тоська смотрела на меня гордым взглядом с трюмо в прихожей, а местонахождение Васьки пока определить было невозможно.
– Ты что с котом сделала, злыдня? Где труп, или хотя бы косточки? Или ты срубала его без остатка? Так не влез бы. Куда дела останки, зараза?
Ястребиха наклонила голову и посмотрела на меня одним глазом, как бы говоря: – Сдурел? Как можно`c. В подтверждение из под дивана показались части тела мохнатого проходимца, вполне себе собранные в единое целое. Виноватая рожа, и прижатые уши свидетельствовали о готовности взять всю вину на себя и получить дюлей немедленно.
– Нет, ну это уже … ни в какие ворота не лезет. Завтра же повезу обоих к ветеринару. Одну на снятие шины, а второго на кастрацию.
Что странно, оба поняли смысл фразы. Тоська приоткрыла клюв и радостно зачирикала, а Васька юркнул обратно под диван и прикинулся ветошью.
– Всё, подруга, завтра снимаю тебе кандалы, пару недель на разработку махалки и марш на природу. Нефиг тебе в городе делать. А этот хомяк-переросток теперь будет гулять на улице, пока я на работе. Второго такого разбоя квартира может не пережить. И не смотри на меня таким любящим взглядом. Больше я вас вдвоём в одном помещении не оставлю.
Но легко сказать «отвезу», а как? Эта проблема встала остро уже на следующее утро. На палку ястребиха садиться отказывалась, брать её в руки … мы хоть и подружились, но не до столь тесного контакта. Из интернета я узнал, что ловчие ястребы с удовольствием садятся на руку хозяина, но памятуя о судьбе ноги, после Тоськиных акробатических этюдов, особого желания подставлять ей свою клешню не было. Хотя, можно и подложить что-нибудь. Обмотав руку сначала небольшим шарфом, затем привязав сверху несколько кусков плотного картона, я одел сверху рубашку и, сделав шутливый реверанс, предложил даме пересесть. Та, не раздумывая, согласилась. Сначала показалось, что мою руку кто-то ест. Причём пережёвывает очень тщательно и равномерно. Затем движение челюстей-когтей прекратилось, и моя конечность просто оказалась зажатой в тиски.
– Ну, нифига себе, ты лапо-крокодил. Как бы после тебя не пришлось гипс накладывать мне.