Интернетки

Теперь следует описать победителя. Сделать это будет не просто. Как я уже говорил, он был рыжий. Помимо этой особенности, предки наделили его весьма внушительным телом и совсем коротенькими лапами. Уж не знаю, каким образом в его кровь попали гены таксы, но именно на гигантского представителя этой породы он был очень похож, если конечно, не считать окрас. Шерсть была короткая, но хвост … пушистая, длинная метла. Стоило ему пробежаться по лестнице, виляя им, как дворнику уже тут делать было нечего. Из-за коротких лап его индикатор настроения просто волочился по земле, и вся пыль и грязь оседала на шерсти. Как Барбосу (все, не сговариваясь, назвали его именно так) удавалось содержать эту конечность в относительной чистоте, не понимал никто. С первого же дня своего пребывания в доме пёс влюбил в себя абсолютно всех. Его добродушная и потешная морда, с влюблёнными и улыбающимися глазами, комичная внешность и вечно подвижный хвост заставляли жильцов выносить ему в миску все съестные остатки. Стоило щёлкнуть замку, как пёс, лежащий на площадке между первым и вторым этажом, поднимал голову и его пушистая, задняя метёлка начинала вращательные движения, натирая до блеска бетонный пол площадки.

За пару месяцев Барбос отъелся и стал достопримечательностью дома. Ни разу он не зарычал на гостей жильцов, с огромным удовольствием бесился во дворе с детворой и не пускал на свою территорию других собак.

Так прошёл год. Зима подошла к концу, и крыша заплакала сосульками. Солнышко начало приносить не только свет, но и тепло. Детвора лепила снежки и веселилась, устраивая баталии. Дверь подъезда не имела защитного козырька, а прямо над ней с крыши свисала метровая, ледяная пика, оплакивая свои последние дни. Люди, выходя на улицу, сначала поднимали голову вверх, чтобы убедиться, что глыба не падает, а потом старались преодолеть опасный участок побыстрее. Удаление сосулек, запланированное управдомом, должно было состояться только завтра. Барбос веселился с детьми, и неуклюже перебирая лапками, бегал за снежками.

Неожиданно раздался тихий шелест и треск, оповещающий, что опасная льдина начала своё движение к земле и в это время дверь приоткрылась. Пёс, находившийся в нескольких метрах, смело бросился на прямоугольник входа. Его передние лапы ударили в открывающуюся дверь, препятствуя выходу человека. В это время, острый кусок льда завершил свой полёт. Удар и короткий взвизг оповестили выходящую молодую девушку, о том, что её жизнь теперь включает в себя и жизнь Барбоса. Мохнатый герой с перебитым позвоночником и дыркой в спине был ещё жив. Он лежал на боку и тяжело дышал, а в глазах читалась только любовь. Девушка встала на колени и положила руку ему на голову. Вокруг начал собираться весь двор. Люди подходили молча, и так же молча просто стояли рядом. Ничем помочь псу они уже не могли, и отдавали ему последние почести. Из последних сил собака немного подняла голову и лизнула руку девушки. Потом глаза Барбоса помутнели и закрылись. Это послужило сигналом. Тишина взорвалась женским воем, а мужчины просто сняли шляпы. Я сходил за ружьём и, зарядив один патрон, вышел на улицу. Все понимающе утихли, и я произвёл выстрел в воздух. Так провожают собак-друзей охотники. Один выстрел – один год дружбы.

На пустыре, за домом, и сейчас стоит холмик, посыпанный песком, к которому дети постоянно приносят полевые цветы, а иногда его украшают и гвоздики. На этом холмике лежит и моя гильза, как знак памяти и благодарности.

Сумасшедший Чёрт

В подвале трёхэтажного дома, построенного ещё при отце народов, слышалось редкое, но громкое, мявканье. Старая бродячая кошка, Манька, рожала очередной выводок несчастных, которых дворник утопит через несколько часов. Среди шести рыжих и серых комочков, вылизанных заботливой мамашей, выделялся иссиня чёрный, наглый и сильный, слепой сгусток жизни. Насосавшись молока, он прижался к мамкиному животу и заснул. ОН родился, а всё остальное было не важно.

Через несколько часов, ближе к вечеру, в подвал зашёл мужчина, держа в руке тряпичный мешок. Он посмотрел на выводок и усмехнулся.

– Всё-таки Васька и тут засветился, – произнёс он, глядя на чёрного отпрыска своего кота, – Ладно, пусть пока с мамкой поживёт, потом посмотрим.

Он покидал всех котят, кроме понравившегося, в мешок и вышел. Манька в который раз посмотрела ему в след, и её душа завыла. Но неожиданно к сиське припал оставшийся и все чувства, кроме материнской любви, ушли на второй план.

Чернявый прозрел на пятый день. В это время мамка добывала пропитание и по возвращении вылизала единственного своего сына. Через три недели они начали совершать прогулки по подвалу, а ещё через неделю мамаша начала учить его прыгать на низкое, подвальное окно – путь на улицу. Так Чёрный первый раз увидел деревья, солнце, людей, собак и… ворон. А ещё через месяц…