Интерпассивность. Желание: Влечение. Мультикультурализм

Как же левые, осознающие ошибочность мультикультуралистского постмодернизма, реагируют на это? Их реакция принимает форму того, что Гегель назвал бесконечным суждением, то есть суждением, которое полагает спекулятивное тождество двух совершенно несовместимых понятий (самый известный гегелевский пример содержится в подглавке о френологии в его «Феноменологии духа»: «Дух это кость»). Бесконечное суждение, описывающее эту реакцию, таково: «Адорно (самый утонченный „элитарный“ представитель критической теории) это Бьюкенен (самый вульгарный представитель американского правого популизма)». То есть критики постмодернистской мультикультуралистской элитарности (от Кристофера Лэша до Поля Пикконе) решаются одобрить неоконсервативный популизм с его представлениями о возрождении общины, местной демократии и гражданской активности как единственный политически релевантный ответ на всепроникающее господство «инструментального Разума», бюрократизации и инструментализации нашего жизненного мира¹⁷. Конечно, легко отвергнуть сегодняшний популизм как ностальгически реактивное образование, возникшее в ответ на процесс модернизации, и как таковое по сути своей паранойяльное, занятое поиском внешней причины зла, тайного агента, который дергает за ниточки и потому несет ответственность за несчастия модернизации (евреи, международный Капитал, непатриотичные мультикультуралистские управленцы, государственная бюрократия…); сложность, скорее, заключается в том, чтобы представить этот новый популизм как новую форму «ложной прозрачности», которая, не будучи серьезным препятствием для капиталистической модернизации, прокладывает ей путь. Иными словами, вместо того чтобы стенать по поводу разрушения общинной жизни вследствие воздействия новых технологий, гораздо интереснее было бы проанализировать, как сам технологический прогресс рождает новые сообщества, которые постепенно становятся «естественными» (наподобие виртуальных сообществ).

Таким образом, эти левые защитники популизма не в состоянии осознать то, что сегодняшний популизм, не представляя никакой угрозы глобальному капитализму, остается его неотъемлемым продуктом. Как это ни парадоксально, сегодня подлинные консерваторы — это, скорее, левые представители «критической теории», которые отвергают либеральный мультикультурализм, равно как и фундаменталистский популизм, то есть которые ясно осознают взаимосвязь глобального капитализма и этнического фундаментализма. Они указывают на третью область, которая не относится ни к глобальному рыночному обществу, ни к новым формам этнического фундаментализма: область политического, публичного пространства гражданского общества, активного и ответственного гражданского участия (борьба за права человека, экологию и т. д.). Однако сложность состоит в том, что существованию самой этой формы политического пространства все больше угрожает глобализация; следовательно, к ней нельзя просто вернуться или возродить ее. Чтобы избежать недоразумения: наша позиция не является старой «экономически эссенциалистской», согласно которой, в случае современной Англии, победа лейбористов по сути ничего не изменила (и к тому же оказалась еще более опасной, чем продолжение правления тори, поскольку привела к ошибочному впечатлению, что что-то изменилось…). Лейбористское правительство может достичь многого; оно может многое сделать для перехода от традиционного английского ограниченного ура-патриотизма к более «просвещенной» либеральной демократии с куда более сильной составляющей социальной солидарности (от здравоохранения до образования), уважения к правам человека (в самых различных проявлениях — от прав женщин до прав этнических групп) и т. д. и т. п., поэтому победу лейбористов нужно использовать как стимул для оживления различных форм борьбы за egalibene. (Ситуация с победой социалистов на выборах во Франции еще более неоднозначна, ибо программа Жоспена содержит некоторые моменты открытой конфронтации с логикой Капитала.) Даже когда изменение несущественно и только кажется новым началом, сам факт, что ситуация воспринимается большинством населения как «новое начало», открывает пространство для важных идеологически-политических реартикуляций — как мы уже знаем, основополагающий урок диалектики идеологии заключается в том, что видимость имеет значение.