Интерполицейский

Утро встретило меня жестоким похмельем. Я такого, пожалуй, с самой России не припомню. Меня тогда ребята из СОБРа провожали в командировку в Интерпол.

Глухая вышла пьянка.

Во рту словно кто-то нагадил, голова полна битого стекла, пересыпающегося с от уха до уха, и желудок прыгает к самому горлу при малейшем движении, пытаясь вылезти наружу вместе с содержимым.

С превеликими осторожностями повернул голову набок, потом в другую сторону. Стало хуже.

Заставил себя встать, несмотря на протесты со стороны желудка. Подковылял к большому зеркалу, висящему на стене моей комнаты. Да, ну и харя. Брат, да ведь тебя с трудом можно узнать. Оттянул веко, высунул язык отражению, и вернулся в постель. С наслаждением высосал заначенную, видимо вчера, банку «Хейникена» — пиво бальзамом пролилось на мою душу — и закрыл глаза.

Когда открыл их снова — казалось, что прошла целая вечность — первым делом сосредоточенно изучил циферблат часов. Когда сквозь звон в башке наконец соотнес стрелки и цифры друг с другом, понял, что катастрофически опаздываю на обязательный рапорт о проведенной операции. Я сдавленно охнул, и, то и дело косясь на санузел, принялся торопливо натягивать штаны…

* * *

Кати проводила меня долгим странным взглядом, едва я вошел в кабинет полковника, зажав папку с еще вчера подготовленным докладом о проведенной операции под подмышкой. Неужели я так плохо выгляжу? Надеюсь, хоть перегаром от меня не несет. Я целую упаковку «Антиполицая» выжрал.

— Полковник у себя?

— Да, он ждет вас, сэр.

С порога кабинета почувствовал на себе внимательный взгляд Коуни. Стояла подозрительная тишина. Я подошел к столу, и замер в ожидании.

Полковник Льюис Д. Коуни. Всеми горячо любимый начальник, но вместе с тем самая загадочная личность на Базе. Достоверно о нем было известно лишь, что служил он до международной полиции в военной разведке Великобритании. Причины, по которым он покинул разведку, никто не знал. Ходил, правда, слух, что полковник покинул МИ-6 из-за того, что однажды во время совместной спецоперации с американцами те его подставили. Шеф в результате назло всем перевелся в Интерпол. Но судя по постоянным оговоркам рассказчиков и некоторой путанице в этой истории, в достоверности ее можно было усомниться.

— Ну что скажешь, майор? — наконец нарушил тишину полковник, невысокий, плотный, начинающий лысеть человек, с классическим английским лицом (что-то вроде стареющего Хью Гранта, знаете такого актера?), облаченный в темно-серый форменный комбинезон с именной табличкой, такие все оперативники носили во время пребывания на Базе и при «выезде в цивилизацию», как мы называли небоевые вылазки в люди.

— Докладываю — вчерашняя операция…

— Отставить. Я не об операции.

— А о чем? — мучительно наморщил лоб я, пытаясь больной головой сообразить, чего же от меня хочет шеф.

— Я об этих ваших, как это по-русски, народных гуляниях, — холодно ответил шеф.

— Что-то не так? — моя спина, а так же то, что располагается ниже спины, похолодели в ужасном предчувствии. Шеф меня не подвел.

— Читаю тебе доклад начальника патруля, дежурившего сегодня ночью, — он одной рукой взял со стола слегка смятый листок формата А4. — Значит, ага, вот оно: «Во время патрулирования шестого секционного коридора нами была остановлена группа пьяных оперативников. На вопрос, куда они направляются, не было получено внятного ответа. На слова «пройдемте с нами» была получена странная реакция: офицер Клифтон разрыдался, как ребенок, повис у меня на шее, и сказал, что со мной он пойдет на край света, главное, чтобы я дорогу показал. Офицер Лежен сел на пол, сказал, что ему плевать, что он вообще японец в сороковом поколении, попросил его звать отныне Маямото Сикудзава, и попытался совершить харакири ножнами от боевого ножа, которые отобрал у моего напарника. Офицер Берн порвал свою рубашку с криком: «попробуйте взять, гады!», ударил моего напарника сержанта Чена ногой в грудь, и скрылся в боковом ответвлении «А» главного коридора секции. После чего ко мне подошел майор Беркутов. Я высказал ему свою точку зрения на происходящее, и попросил следовать за мной в дежурку, но в ответ на эти слова он поправил мне воротничок со словами: «Молодец солдат, генералом станешь и медаль получишь!». Затем вдруг отдал мне честь, сказав: «Мон женераль, отряд к бою готов». После чего офицеры были препровождены нами в дежурное отделение…». Ну и как тебе это нравится, майор? Ничего не скажешь, хороши поминки вышли…

— Виноват, сэр! Прошу прощения, сэр! — я вытянулся во фрунт, но меня предательски качнуло. Действительно, нехорошо как-то получилось. Стыдно.

Но… хоть и неудобно об этом говорить — весело. Крис, ты меня простишь.

— Да уж… виноват он. Да черт бы с вами, вы взрослые мужики, а я вам не нянька. Но…

Я напрягся в нехорошем ожидании. Что мы еще натворили?

— В чем дело, Льюис? — по неведомой мне причине полковник испытывал ко мне явную симпатию, и мне одному из немногих было позволено обращаться к Коуни просто по имени.