Интерпретаторы

Наконец Саго захлопнул дверь и повернул рычажок с надписью «ЗАНЯТО». Тут же шею его обвило легкое ароматное дыхание, которое, казалось, исходило от всей роскошной мебели первой комнаты. На деле это был озонатор, который директор приобрел во время своей шестой командировки в Швецию... Саго ринулся по шикарному ковру к розовому бакелитовому сиденью, на котором с огорчением подумал, что директор и Матиас — гении, которым не дали развернуться.

Затем последовало неизбежное.

Вождь Винсала в самом лучшем расположении духа пожаловал к нему в отель «Эксцельсиор». Когда Саго спустился вниз, вождь уже восседал в глубоком кресле. Саго сделал вид, что не узнает Винсалу, которого это лишь позабавило.

— Ха-ха-ха, так вы — Саго. Садитесь, садитесь сюда. Что это вы вдруг меня не узнали?

— Простите. Видите ли, я только что вернулся в Нигерию.

— Ха-ха-ха, вижу. Все ваши манеры и поведение показывают, что вы человек молодой, отчаянный и несведущий, ха-ха-ха.

— Не понимаю.

— Поймете, поймете. Я вам напомню. Вы были нашим собеседуемым позавчера утром.

— Кем, простите?

— Нашим собеседуемым, Я член редсовета, на который вы пришли по нашему объявлению. — Он поднял свой пустой стакан. — Кстати, я пью шнапс.

Саго извинился и подозвал официанта.

— По утрам я пью виски, вечером — шнапс. Весь день я не пью ничего, я сплю, ха-ха-ха.

Саго терпеливо ждал.

— Так вот, теперь, надо сказать прямо, мы познакомились. Тогда утром вы вели себя как скверный мальчишка. Очень скверный. Но так ведут себя все мальчишки по возвращении на родину. Откуда вы — из Англии или Америки? Не важно откуда — у всех у вас фанаберия. — Он огляделся и зацокал языком. — Гм, ваш отец, видно, богач, если вы живете в такой гостинице.

— Да, он миллионер.

— Да ну? Я и не знал, что в Нигерии есть миллионеры.

— Он не афиширует свое богатство.

— Это мудро. Это чрезвычайно мудро. И то, что вы хотите работать, тоже чрезвычайно мудро. Молодой человек должен не зависеть от отца, а идти своим путем.

Пока лакей не принес шнапс, Саго приходилось выслушивать все эти пошлости, не имеющие отношения к делу. Шнапс оживил Винсалу, и Саго стало ясно, к чему он клонит.

— Я человек прямой, мистер Саго. Я люблю, чтобы пробивная молодежь получала свое. К несчастью, все на свете сложнее, чем хотелось бы. Вы сами видели несметные толпы людей, которые приходили наниматься в газету.

— Разве их было много?

— О да. Особенно вчера. Разумеется, после независимости мы вышвырнули всех белых, но это было давно. Раньше диплом что-то значил, а теперь у всех есть дипломы. Диплому цена два пенса, вот все и бросаются на любую вакансию. Диплом перестал быть паспортом — Он был великим знатоком своего дела, и Саго даже не заметил, как вождь подмигнул официанту и получил очередную порцию шнапса. — В общем, дело в следующем. Вы сами знаете, что для работы в газете у вас нет опыта. Редактор сказал нам, что вы по образованию этот самый... не то строитель, не то землемер... что-то в этом роде.

И он умолк, это было испытание собеседника, пауза, позволяющая ему понять свою профессиональную непригодность. Откуда он вбил себе в голову, что я землемер?.. Саго пожал плечами. Впрочем, это ничего не значит.

— И не следует забывать, что вы глубоко оскорбили редсовет, особенно нашего председателя. Однако... гм... все еще можно исправить... Да, это еще в ваших силах. Вы меня поняли?

Винсала потребовал еще шнапса, растопырил ручищи и осклабился:

— Ты будешь вести себя как послушный сын?

— Сколько?

— Видите ли, нас четверо... Если бы речь шла только обо мне...

— Сколько?

Смеясь, Винсала опрокинул стаканчик.

— Англичане не сделали вас дипломатом. Вы режете напрямик, как американец. Я сам прямой человек. Я, знаете, больше люблю американцев. Англичанин хитрый: и так, и сяк — дипломатия, он куда вреднее, даже когда говорит «да» или «нет», ха-ха-ха. Я люблю прямых людей. Такой уж я человек.

Саго, как и некоторые другие представители его поколения, не переносил запаха касторки, и сейчас, когда она соединилась со шнапсом, ему стало отменно дурно. Может быть, шнапс — тайна жизни нестареющих стариков с притоков Нигера и единственное средство от болотного ревматизма, но что касается Саго, каждый раз, когда Винсала чмокал губами, его тянуло к рвоте.

— Скажите прямо: сколько?

Винсала перестал облизывать хмельные губы и перешел к делу:

— Так как вы новичок, мы возьмем с вас на выпивку. Скажем... пятьдесят фунтов.

Существовало много способов подразнить вождя, вселить в него надежду, подобную слюне на старческом подбородке, и Саго перебрал и отверг их один за другим, пока наконец испарения шнапса не одержали победу.

— Допустим... допустим, я скажу вам, что пятнадцать минут назад мне звонил главный редактор и сказал, что место мне обеспечено?

Винсала раскис, и самоуверенность его растаяла. Или это только казалось? Вполне вероятно, все было игрой. Действительно, Винсала вдруг стал тем Винсалой, который гонялся за телефонисткой; секунд шестьдесят он громко хохотал, откинувшись в кресле.