Интервенция

– Мы из Москвы идем, да еще в Твери коммуняки присоединились, еще по дороге кое-кто из лесов вышел… А тут что у вас? Янки в городе есть?

– Вот так всегда! – заорала Васька. – Как порядок наводить, так вас, москвичей, нету. Где-то болтались. А потом вы вечно рисуетесь. Приходите к нам со своими делами и начинаете руководить.

– Тихо, девушка. У нас тоже все не слишком просто сложилось. Так есть янки в городе или нет?

– Да всех уж построили и злостно поимели. Те, кто остался, все на нашу сторону перешли.

Чернокожий боец опустил автомат и закурил. По его словам, в Москве дела были тоже невеселые. Там некоторое время назад обосновалось некое шибко демократическое правительство. Оно правило до тех пор… Ну, до тех пор, пока всех не достало. А потом вот поднялись все, кто мог. Ну а затем, по дороге в Питер, присоединились разные ребята.

– А у вас тоже разная чертовщина творилась? – спросил Джекоб. – У нас вон «Аврора» по Неве плавает.

– У нас тоже чего только не творилось! Вот видишь, братан, – немецкая железяка ездит. Ни одной поломки за семьсот верст. Хотя на войне эти фрицевские коробки через пятьдесят километров гарантированно ломались. А над Кремлем что было… Полыхнуло красным до неба! Мы уж боялись, что Ленин встанет. Или из кремлевской стены полезут всякие товарищи… Хорошо, что хоть до этого не дошло. А по дороге что было! Под Вышним Волочком целая эскадрилья ведьм на ступах вылетела из одной деревни. Деревня там была такая своеобразная.

* * *

Джекоб и Тони стояли на берегу залива. К причалу подплыл потрепанный катер средних размеров, на корме которого болтался финский флаг. Это был Тойво – горячий финский парень, который подрабатывал тем, что доставлял кое-какие грузы в брошенный город. Ну, и увозил кое-что ценное.

Но на этот раз вышло несколько иначе, чем обычно. Когда ящики сгрузили, Тони протянул Тойво пачку долларов.

Тот принял их, не считая.

– Последний раз беру эту зелень, – сказал финн.

– А что такое?

– Да то… Это уже не деньги. Да и вообще… Скоро все к вам полезут. Полный беспредел начался в Америке и Европе. Меня к себе возьмете на работу?

– А почему же нет? У нас на всех работы хватит…

– Это ты о чем? – вмешался Джекоб. – Чуяло мое сердце, что что-то там случилось. А что?

– Берите почитайте. – Финн протянул журналисту толстую пачку разнообразных газет. – Это в подарок. Просвещайтесь, ребята. Много интересного узнаете.

Тони и Риккардо остались перегружать привезенные товары в грузовик, а Джекоб с Васькой погрузились в джип и двинулись в сторону Смольного.

На улицах царил относительный порядок. За две недели, прошедшие после появления москвичей, все пришло в относительную норму. По улицам двигались патрули, а на стенах были расклеены листовки Временного комитета, в которых подробно объяснялось, кто теперь главный и что будет с теми, кто чего-то еще не понял.

В самом же Смольном обстановка была такой же, как, наверное, в ноябре 1917 года. По коридорам сновали люди в подрясниках и драных косухах, а также какие-то товарищи, явно вылезшие из окрестных лесов и болот. Нашлись и вожди. Городом рулил отец Николай, который в мирской жизни был полковником и начальником крупной военной базы на Дальнем Востоке. Ему помогал майор в отставке Зинченко, в прошлом интендант, то есть специалист по снабжению. Два последних года Зинченко занимался изготовлением самогона, который большей частью сам и потреблял. Но вся эта чертовщина, поднявшая народ, что-то перемкнула и в его мозгах. С тех он вообще не пил и неплохо работал.

Вообще, как это ни странно, в городе нашлось множество людей, которые, засучив рукава, начали восстанавливать то, что можно было восстановить. Джекоб как-то поделился изумлением с Васькой:

– А что ж они раньше-то все сидели на заднице?

– Ха, знаешь, есть такой анекдот. Повели фашисты в концлагере расстреливать русского, американца и француза. Говорят: мы, мол, типа, гуманисты, каждый может сказать свое последнее желание. Ну, француз спросил коньяка, америкос – виски. А русский говорит: «А дайте мне пинок под задницу». Фашисты удивились, но дали. Тут русский выхватывает автомат у ближайшего фрица и кладет всех немцев. И говорит: все, ребята, пошли отсюда. Его спрашивают: «А что ж ты раньше этого не сделал?» – «А мы, русские, такие, пока нам под жопу не дашь, мы ничего не можем». Понял? Ваши доблестные козлы и оказались тем самым пинком…

Кстати, в городе осталось много американцев. Одни, как Тони и Риккардо, дезертировали и слились с городом, другие, сообразив, что из Питера в ближайшее время выбраться не удастся, устраивались, как могли. А работать американцы умели…

Джекобу, судя по всему, тоже предстояло много дел. Радиостанцию уже почти починили, газеты тоже начали печатать. Как сказала Васька, «ты будешь у нас кем-то типа Геббельса».

Вернувшись в свой старый кабинет, журналист стал просматривать доставленную прессу. Первый вопрос был, конечно, о том, что пишут о них. Должны же в Европе озаботиться судьбой своего миротворческого корпуса! И вообще было интересно – сумел ли кто-нибудь из американцев выбраться.