Интервенция

Примечательно, что завсегдатаи Сенной не обращали никакого внимания на стоявший у неработающей станции метро патрульный джип. Двое солдат, топтавшихся возле машины, тоже никак не реагировали на происходящее. Все ведь было тихо.

Вообще за неделю пребывания ограниченного контингента в городе никаких признаков сопротивления отмечено не было. Если, конечно, не считать нескольких перестрелок с бандитами, которые не успели убраться с дороги. Но складывалось впечатление, что преступные группировки предпочитали, завидя патрули, сидеть тихо и не отсвечивать. Возможно, они полагали, что новая власть станет жить по принципу «мы вам не мешаем, вы нас не трогайте». Они еще не знали, что их ждет в ближайшем будущем. Так или иначе, журналисты, впрочем, как и солдаты, могли передвигаться по городу свободно. Хотя, видимо, не совсем. Что-то случилось неординарное. Не зря же его Речел вызвала… Она вроде вороны – летит на падаль.

Речел Стилл была коллегой Джекоба – одной из журналисток, аккредитованных при штабе. После окончания колледжа Речел, как и многие другие молодые дурочки, попыталась прославиться на ниве музыкальной журналистики. Дело на первый взгляд выглядело простым и верным. Еще бы, кому не хватало ума писать про поп-звезд?

Но вот только у Речел ничего хорошего из этой затеи не вышло. Писать про музыку – ума и в самом деле не надо, но именно потому данную профессию осаждает толпа претендентов, как в гипермаркете во время распродажи. Это военными журналистами становятся такие редкие психи, как Джекоб. А телевизионные музыкальные программы и соответствующие издания не знают отбоя от желающих что-нибудь им написать. Так что конкуренция там страшная.

Мало того, то ли Речел по жизни была слаба на передок, то ли решила сделать карьеру, прыгая по постелям ребят из музыкальной и околомузыкальной тусовки… в общем, жизнь она начала вести веселую. Да только в том мире такое воспринимают без радости – музыканты относятся к крутящимся вокруг девицам, жаждущим попасть к ним в постель, без особой симпатии, хотя, конечно, при случае и пользуются их услугами. Оно и понятно. Все эти звезды, звездочки и люди околозвездных скоплений – затраханы в прямом и переносном смысле. Так что журналистка, которая всех и каждого пытается затащить в постель, никакой любви не вызывает. Возможно, была бы она хорошеньким мальчиком… Впрочем, мальчиков там крутится не меньше. В общем, с музыкальной журналистикой у Речел ничего не вышло.

После облома с музыкой журналистку за каким-то чертом понесло в Россию. С тем же успехом она могла отправиться куда угодно – хоть в Африку, хоть в Антарктиду. И не в том беда, что она ну совершенно ничего и ни о чем не знала, а в том, что решительно не желала чему-то учиться. Конечно, иные бойкие журналисты вполне обходятся без каких-либо знаний – и ничего, работают. Но есть одно исключение – военная журналистика. Когда работаешь с военными, армию надо понимать. Если не хочешь довольствоваться жвачкой с пресс-конференций – а ради этого посылать корреспондента незачем, все есть в Интернете. Чтобы добывать эксклюзив, нужно иметь друзей в действующих частях, которые могут подкинуть тебе живую, настоящую информацию.

Увы, Речел так и не научилась разбираться в количестве звездочек на погонях – и слабо представляла разницу между лейтенантом и двухзвездочным генералом. Не говоря уж о разнице между танком и самоходкой. Понимать подобные мелочи она полагала излишним, пытаясь выехать на непробиваемом нахальстве и запредельном апломбе. Известно, как в армии относятся к таким работникам средств массовой информации. То, что у нее все-таки появились информаторы, коллеги склонны были объяснять большими познаниями Речел в искусстве французской любви.

К тому же Речел была помешана на том, чтобы найти сенсацию. Дело, конечно, хорошее. Любой журналист об этом мечтает. В противном случае он не журналист. Но сенсации на дороге не валяются. Для того чтобы до них добраться, нужно пахать и копать. Речел же все надеялась сорвать ее просто так, на халяву. Поэтому большинству офицеров она надоела по самое не могу.

К Джекобу эта девица тоже всячески подъезжала. Все хотела выпытать секрет – почему генерал Адамс выделяет из всех журналистов именно его и порой сообщает ему то, что другие не узнают никогда. Она думала, что у Джекоба имеется какой-то ключик к сердцу командира.

Ключик-то, конечно, имелся. Когда журналист пять лет помотается по горячим точкам – в глазах военных он становится уже как бы наполовину солдатом. Почти своим. Человеком, которому можно доверять. Информаторы знали: Джекоб их не подставит неосторожным репортажем под гнев начальства или под огонь каких-нибудь правозащитников. Которые, хоть ты тресни, не в состоянии понять простой вещи: война и права человека – понятия, несовместимые по определению. И всякие там конвенции и прочий либеральный бред вылетают из головы сразу же после первого выстрела в твою сторону.