Интервенция

Это были первоначальные планы, основанные на аналогии действий японских войск во время японо-китайской войны. С учётом же сложившейся ситуации с японским флотом Алексеев, Куропаткин и Авелан сумели убедить Николая в необходимости немедленной наступательной операции с задействованием флота и морского десанта для разгрома японцев на сухопутном театре военных действий. Пока, так сказать, различные «добровольцы» не появились или Великобритания официально не объявила войну России.

Была проведена рокировка войск, и по разработанному плану в понедельник 23 февраля будет одновременно нанесено два удара. Первый – на реке Ялу против Тюренченской позиции японцев в направлении на Чонджу с окружением основных сил 1-й японской армии и разгромом всех его тыловых подразделений.

Для этого был сформирован ударный кулак из Сибирской, Забайкальской, Урало-Забайкальской, Оренбургской казачьих дивизий, шести Восточно-Сибирских горных батарей и двух конных артиллерийских бригад. Кроме того, в каждой казачьей сотне теперь было две тачанки с пулеметами Максима и четыре пу-лемёта Мадсена. После окружения планировались рассекающие удары окружённой группировки противника и его уничтожение до подхода частей 2-й японской армии. Точнее того, что от неё останется.

Потому что вторым ударом планировались высадка стрелкового корпуса с артиллерией в Чемульпо и захват Сеула. После прикрытия десанта эскадра русских кораблей, состоящая из трех броненосцев, двух крейсеров, семи канонерок и десяти истребителей, идёт в Цинампо и громит там всё, до чего дотянется артиллерия. Основная цель – живая сила противника и пароходы. По данным казачьей разведки, там сейчас японцы чуть ли не на головах друг у друга сидят. После этой операции флот обеспечивает дальнейшую бесперебойную переправу российских войск с Квантуна в Чемульпо и блокаду с моря снабжения японских войск.

Переброшенные к Сеулу около тридцати-сорока тысяч стрелков и больше ста орудий должны были создать непробиваемый барьер для японских войск, которые к этому моменту останутся боеспособными и попытаются пробиться на юг Кореи. Таким образом, планировалось запереть на севере Кореи две японские армии и после заставить их сдаться из-за отсутствия подвоза боеприпасов и продовольствия.

Ранним утром 23 февраля 1904 года я в свите адмирала Алексеева находился в командном блиндаже генерала Линевича и смотрел через бинокль на японские позиции. Ещё несколько минут, и наши артиллеристы откроют огонь. На участке границы в пять вёрст было скрытно сосредоточено более ста полевых и гаубичных орудий. Такой концентрации не помнил никто из присутствующих в блиндаже генералов и офицеров.

Я достал часы, стрелки показали семь утра, и в тот же миг наш берег буквально взорвался от артиллерийских залпов. Тонны смертоносного металла обрушились на японские позиции. Этим концертом лично руководил великий князь Сергей Михайлович, который уговорил императора отпустить его в 1-ю Маньчжурскую армию под командование генерал-лейтенанта Линевича.

За две недели до начала операции князь лично побывал на каждой артиллерийской точке, проверил все орудийные расчёты, их таблицы стрельбы, сравнивая с японскими позициями на противоположном берегу, которые, к его удивлению, были слабо оборудованы в инженерном отношении.

Окопы были неполного профиля, чаще всего представляли собой просто брустверы из нарезанного здесь же дерна. Отсутствовали укрытия для людей от вражеской шрапнели. Маскировка полевых укреплений не велась. Артиллерийские батареи также располагались на слабо оборудованных позициях, стояли чуть ли не открыто. Ведь японская армия готовилась наступать, да и не привыкли здесь ещё к окопной войне.

С учетом февральской погоды, когда ночью подмораживало ниже минус десяти градусов, основные силы японской армии до начала наступления квартировали в Синыйджу, Тюренчене и Ыйджу, а на позициях были дежурные, сменяемые части. Видимо, японский Генеральный штаб не предполагал, что мы, зарывшись в землю, пойдём в наступление.

Наши же бойцы жили в больших уютных землянках, многие из которых были оборудованы ещё до начала войны. За полгода боевых действий, которые пускай и не велись на реке-границе Ялу, русские войска, как кроты, врылись в землю и нормально обустроили свой быт, благо и леса здесь хватало, даже запасённого.

Кстати, кроме зажигалки я ещё вместе с Сандро и его братом вложился в завод по производству печек-буржуек. Точнее, здесь она называется печь-камин, и первые её партии пришли как раз в Маньчжурскую армию. Как тут не использовать, можно сказать, в коррупционных целях положение великих князей для армейских заказов. Но удобство таких печей солдаты, офицеры, да и их превосходительства, включая и высокопревосходительств, быстро оценили, особенно в холодное время на передовой.