Интервенция

– Выпить – это хорошая идея, – согласился журналист. – Только в бар для прессы мы не пойдем. У меня среди коллег определенная репутация… Там все только на нас и будут глазеть – в рассуждении что-нибудь подслушать. Так что давайте лучше ко мне.

В кабинете Джекоба было тихо. Риккардо куда-то умчался, Васька мирно давила массу на диване. Доктор достал бутылку джина.

– Ваше здоровье, док, – начал Джекоб, взявшись за стакан. – Судя по вашему виду, мы хотите мне продать какую-то информацию?

– Ну, если вы подрабатываете в «желтых» газетах, тогда это можно считать информацией. Потому что другие издания такое попросту не станут печатать.

– Если вы о том, что сегодняшний инцидент начальники объявили массовым сумасшествием, то про это я уже знаю.

– Вы зря над этим иронизируете. Это как раз не такая глупость, как вам кажется, – серьезно сказал доктор. – Случаи массового помешательства имели место в Первую мировую войну. Это исторический факт, описанный в литературе. В Австро-Венгрии военные даже Зигмунда Фрейда приглашали для консультации. Другое дело, что на той войне у солдат жизнь была, мягко говоря, посложнее. Посиди три года в сырых вонючих окопах под постоянным артиллерийским обстрелом – тут вполне можно с катушек слететь. Вот и слетали. Но, с другой стороны, и солдаты тогда были покрепче, чем наш нынешний сброд. Так или иначе, версия, которая имеет под собой ссылки на множество аналогичных случаев, – это уже научное объяснение. Или по крайней мере наукообразное. Впрочем, сойдет и такое, если нет другого. Я не об этом. В последнее время появились куда более интересные случаи психических расстройств. Среди наших прекрасных дам.

Джекоб хмыкнул. Все знали, что генерал Адамс был в вопросе феминизации армии непроходимым консерватором и старался женщин под свое командование не брать. Но попробуй не возьми. Феминистки и прочие либерасты съедят без соли. Так что женщин в миротворческом контингенте служило достаточно. Доктор в этом смысле был полностью согласен с генералом. Впрочем, как и Джекоб, полагавший, что на войне от баб в погонах одна головная боль. Особенно от тех, которые засели на офицерских должностях.

– И что же там у вас случилось? – заинтересовал журналист.

– А вот слушайте. Недавно к нам поступила в очень тяжелом состоянии одна фурия в звании капитана. Имя я, понятно, вам не назову по причине врачебной тайны. Я не зря сказал «фурия». Такая она и была. Мало того, что крайняя феминистка, из тех, кто убежден, что все мужчины – козлы, потому что они мужчины. Так, помимо этого, она еще то ли лесбиянка, то ли просто была наглухо фригидная. В общем, вы понимаете. Стерва, каких поискать.

– Видали таких особей, знаем, – кивнул Джекоб. – А почему «была»?

– Так вот слушайте… – Док, видимо из-за своей любви к литературе, строил свои рассказы не по принципам журналистики – сначала факт, а потом подробности, а именно как нормальный литературный рассказ, в котором суть проявляется постепенно.

– Так вот что она рассказала. Шла она, значит, по какой-то улице. По какой, она, естественно, не знает. Город ей знать ни к чему, на это GPS есть. Темно уже было. И тут откуда-то из подворотни выскочил мужик. Именно muzhik. Высокий, костлявый, в высоких сапогах, красной рубахе, с длинной бородой. Глянул он на нее своими пронзительными глазами – и она замерла как кролик перед удавом. А он сказал, она даже слова запомнила: «A horosha devka». Потом облапил ее – и тут она почувствовала то, что в жизни никогда не чувствовала. И сомлела начисто. А он ее куда-то поволок и потом долго прямо во дворе имел по-всякому. А потом исчез.

– Ничего себе психоз для феминистки и лесбиянки – быть оттраханной самим Григорием Распутиным [37], – засмеялся Джекоб.

– Погодите смеяться. Это еще не самое интересное. Самое интересное – это диагноз, с которым она к нам попала. Если перевести с медицинского жаргона на нормальный язык – паталогическая нимфомания.

– То есть…

– То и есть. Ни с того ни с сего стала наша капитан прямо-таки бросаться на окружающих мужиков [38]. В буквальном смысле. К нам ее доставили после того, как от этой дамочки взвод морпехов спасался бегством, позабыв надеть штаны. Она с ними групповушку устроила – и все хотела и хотела… И таких, как она, у нас уже тридцать две особи. За пять дней.

– И все с Распутиным повстречались?

– Все с ним. И что с ними теперь делать? Сексопатологов мы как-то с собой сюда не захватили.

– А психоаналитики? Мы ж их чуть ли не батальон привезли.

– А что они могут? Они могут только здоровым людям мозги пачкать. Больных они лечить не умеют.

– Док, а могут быть реальные причины? Ну, допустим, некий секс-гигант, русский или наш псих, бегает по городу под видом Распутина и трахает военнослужащих теток? Сапоги, борода – это все просто… А маньяков я и не таких видел.

– Маньяки? Может быть. Да только вот… Я, конечно, не специалист. Но чтобы вот так, в один заход, сделать фригидную женщину нимфоманкой… Это, знаете ли, из области чудес.