Интервенция и Гражданская война

Действительно семь из восьми членов правительства Северной области были социалистами! ¹¹⁶¹Четверо из них после гражданской войны перейдет не службу к большевикам. Не случайно официальная правительственная газета «Возрождение Севера» выходила под лозунгами: «пролетарии всех стран объединяйтесь», «в борьбе обретешь ты право свое»… даже была попытка объявить красный флаг национальным ¹¹⁶². На практике Северное правительство проводило ту же анархо-демократическую политику, что и Временное правительство после февральской революции, которая получила название «керенщины».

Главнокомандующий войсками интервентов Э. Айронсайд вспоминал: «Они (министры Северного правительства) испытывали неуверенность в своих силах, и никто не высказывал того накала патриотических чувств и воли к победе, который был у большевистских лидеров. Ни один из членов правительства не побывал в провинции, чтобы установить контакт с крестьянами. Министры казались трусливыми бюрократами» ¹¹⁶³. Здесь же Айронсайд сравнивает Северное правительство и правительство большевиков: «Красными руководило сильное фанатичное правительство, занимавшее центральную часть страны и пользующееся поддержкой народных масс. Они могли разговаривать с людьми повсюду» ¹¹⁶⁴. В результате даже демократические круги Архангельска видели выход из создавшегося положения только в установлении твердой власти: «Мы не за диктатуру, но мы за твердую военную власть. Только она может спасти Область» ¹¹⁶⁵.

Союзники приходили к тем же выводам. Ген. С. Добровольский вспоминал: «Отсутствие твердой власти и организационной деятельности выводило из себя англичан, неоднократно предупреждавших, что они пришли не на вечные времена, и поэтому русским надо спешить самим организоваться…» ¹¹⁶⁶Б. Соколов пишет: «Английское командование отстаивало ту точку зрения, что в Области нужна твердая власть. Эту твердую власть англичане представляли себе не иначе, как военной. Они считали, что сговориться с населением невозможно, да и не к чему. Если жителей хорошо кормят и не обижают, то все будет хорошо. Особенно их испугали демократические проекты Верховного Управления… Присутствие Н. В. Чайковского весьма мешало. Когда он в начале 1919 года уехал, положение совершенно изменилось, и военная диктатура становится совершившимся фактом» ¹¹⁶⁷.

В. Марушевский при этом дополняет: «скажем просто», английская «диктатура» ¹¹⁶⁸. «Несмотря на все заверения в искреннем желании организовать борьбу против большевиков – англичане смотрели на свое собственное присутствие в области как на оккупацию, вынужденную военными обстоятельствами… Все эти сибирские, новороссийские, архангельские и ревельские шашки нужны были в игре с большевиками. Каждый раз, когда шашки проявляли самостоятельность, они становились если не опасными, то, во всяком случае, стеснительными для британской политики» ¹¹⁶⁹. Он еще раз повторяет: «Чтобы охарактеризовать создавшееся положение, проще всего считать его «оккупацией». Исходя из этого термина, все отношения с иностранцами делаются понятными и объяснимыми» ¹¹⁷⁰.

Как прореагировало на смену власти местное население? Б. Соколов позже напишет: «Настроение же обывателей заслуживает описания… Я застал Архангелогородцев, в состоянии совершеннейшего и глубочайшего безразличия к судьбам Северной Области. Словно все это – и защита Области, и уход союзников, и возможный приход большевиков, меньше всего касалось именно их. Угрюмые по своей природе, смесь великороссов с местными туземными полярными племенами – архангелогородцы живут замкнуто, чуждаясь общения, не тяготея нисколько к общественности» ¹¹⁷¹. В. Марушевский так же отмечал: «Архангельская общественность относилась к своему правительству с полным безразличием, поражавшим каждого вновь прибывшего в город… Пока финансово-промышленные круги занимались обращением всех возможных средств в иностранную валюту, которая систематически выкачивалась за границу, крестьянство держало деньги в сундуках…, а так называемое «общество» беспрерывно танцевало в зале городской думы» ¹¹⁷². В. Игнатьев вспоминал: «красною нитью проходило нежелание имущих классов подчиняться каким бы то ни было ограничениям, нести какие бы то ни было жертвы во имя предпринятой борьбы… цинический отказ от минимальных даже имущественных жертв на то дело, о великом значении которого они и их газеты трубили на весь мир…» ¹¹⁷³Наоборот, как отмечал прокурор области С. Добровольский шло активное выкачивание валюты и наиболее грозным «внутренним» врагом был Управляющий Областным банком, осуществлявший валютные махинации ¹¹⁷⁴. Б. Соколов заключал: «Можно было прийти в отчаяние от такой пассивности тех, кто, казалось, должен был быть в центре борьбы, являться ее стимулом. На упреки, бросаемые местному купечеству, что оно интересуется только ценами на треску, что оно спекулирует английскими товарами и мехами, оно спокойно в свою очередь спрашивало: «А мы разве просили вас приходить защищать нас от большевиков. Нам и с ними было не скверно…» ¹¹⁷⁵.