Интервенция и Гражданская война

У. Черчилль рассуждал по этому поводу: «Человеческие общества, как и все живые организмы, руководствуются инстинктом самосохранения. Каждое поколение доказывает этот принцип моральными, логическими или сентиментальными аргументами, которые приобретают впоследствии авторитет установленной доктрины. Детей обучают догмам, которые считались полезными их родителями и которые, вероятно, были действительно полезны в то время. Поэтому верования продолжают существовать и после того, как нужда в них миновала. Хотя это и не всегда бросается в глаза, тем не менее мы, в сущности, в любой период нашей жизни продолжаем верить в то оружие и в те уроки, которые дала нам какая-то прошлая война. Наши потребности непрерывно меняются, причем меняются как темп их развития, так и размах их колебаний. Время от времени необходим удар извне, чтобы заставить нас пересмотреть наши взгляды и установить новое соотношение вещей» ¹⁷⁵⁹. И У. Черчилль посвятил добрую часть своей жизни для подготовки этих внешних ударов по стране, которую он сам довел до того, что она была вынуждена бороться за выживание столь жестокими способами.

БЫЛ ЛИ ДРУГОЙ ВЫХОД, КРОМЕ ИНТЕРВЕНЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ?

Ничего существенно нового не произошло в моем отношении к Советской России. Советскую власть я считал единственной русской национальной властью, никакой другой нет, и только она представляет Россию в международных отношениях ¹⁷⁶⁰.

Н. Бердяев

Внезапно появившиеся на сцене истории из крови и насилия мировой войны и революции, с радикальными лозунгами отмены частной собственности, диктатуры пролетариата, мировой революции, большевики, вполне естественно, должны были вызвать если не реакцию отторжения, то, по крайней мере, опасения западной цивилизации за свое будущее. Ожидать немедленного признания большевистской России в этих условиях было бы по крайней мере наивно. Коммунисты должны были на практике доказать свое право на существование, на прогрессивность выдвигаемых ими идей и приверженность если не ценностям цивилизации, то хотя бы свою неагрессивность по отношению к ним. Но для этого необходимо было время, которого большевикам не дали – интервенция началась раньше, чем они успели встать на ноги.

Был ли другой выход? Один из альтернативных вариантов предложил консул США в Архангельске Коул. Отдадим этот параграф ему. Спустя два месяца после начала интервенции, 1 июня 1918 г., Коул писал своему послу Фрэнсису:

«…5. Социалисты-революционеры, меньшевики и кадеты, которые сейчас поддерживают идею интервенции, дискредитировали себя и сейчас стремятся вернуть себе власть. Они могли «руководить» народом только тогда, когда провозглашали лозунги: «Мир» (прекратить военные действия), «Анти-империализм» (предлог для дезертирства с фронта) и «Социализм» (предлог для того, чтобы неопределенно поднимать цены и присваивать землю или собственность, принадлежащие другим,- таково невежественное понимание крестьянина). Те самые люди, которые сейчас молятся о том, чтобы наши штыки восстановили их власть, сделали даже больше, чем большевики, чтобы разрушить русский фронт и общее дело союзников в России. Они в большей степени, чем большевики, несут ответственность за сегодняшние ужасные сражения во Франции. Большевики не губили армию. Они просто воспользовались ее крушением, чтобы захватить власть. Эсеровская, меньшевистская и кадетская «интеллигенция» никогда не будет править в России. Их место у дымящегося самовара, а не в залах правительства. Их приглашение вступить в Россию не исходит от русского народа. Сегодня, как и год назад, они неправильно судят о его настроении…

7. Ребенок никогда не сможет понять, что его шлепают для его же пользы. Массы русских из низших слоев все еще верят в большевиков. Интервенция отпугнет тысячи антигермански настроенных большевиков, а мы получим поддержку лишь со стороны дискредитировавшей себя «интеллигенции» и буржуазии. Буржуазия же вскоре потеряет к нам интерес, если мы не восстановим ее банковские счета.

8. Любое иностранное вторжение в глубь России терпело поражение. Немцы это знают, и они заняли только ближайшие и самые плодородные районы, они не пошли на бесперспективный Север. Если они пойдут дальше, это приведет их лишь к гибели, если только они не вступят в союз с советским правительством против союзников. Если мы войдем в Россию и будем продвигаться в глубь ее, мы потерпим неудачу. Ради будущего я считаю, что в настоящий момент Россия не представляет для нас выгоды с военной точки зрения… союзникам очень важно, чтобы любое сотрудничество между русскими и немцами было тайным и чтобы оно было осуществлено либо при помощи грубой силы со стороны Германии против воли России, либо подкупом со стороны Германии и предательством со стороны России. Действия союзников не должны послужить поводом для оправдания такого сотрудничества…

11. Интервенция будет противоречить всем нашим обещаниям, которые были даны русскому народу с 26 октября 1917 года.