Интервенция и Гражданская война

Основная ставка была сделана на левых эсеров, вошедших в большевистское правительство. После заключения Брестского мира левые эсеры ушли почти из всех наркоматов, кроме ВЧК. 6 июля 1918 г. левые эсеры использовали аппарат ВЧК в организации убийства немецкого посла Мирбаха, послужившего сигналом к началу эсеровских мятежей в Центральной России. Активное участие в мятежах приняли бывшие царские офицеры. 7 июля произошло восстание в Рыбинске (где в организации состояли до 400 офицеров), а на следующий день – восстание в Муроме³⁵⁷. Основные события развернулись 6 июля в Ярославле³⁵⁸. «Всего в Ярославле сражалось около 1,5 тысячи офицеров и около 6 тысяч добровольцев… Не получив ниоткуда помощи, Ярославль, превращенный латышской артиллерией в груду развалин, 21 июля пал, и большинство его защитников погибли. Часть офицеров (около 500), сдавшиеся представителю германской миссии (восставшие провозгласили отмену Брестского мира и возобновление войны с Германией), были расстреляны в первый же день, как и остальные уцелевшие…»³⁵⁹ После падения Ярославля Дзержинский направил туда специальную следственную комиссию, которая за пять дней, с 24 по 28 июля, расстреляла 428 человек³⁶⁰.

По показаниям Б. Савинкова, руководившего мятежом в Ярославле, восстание финансировались через французского военного атташе в Москве.

Финансирование «союзниками» антибольшевистских мятежей в июле 1918 г., млн. руб.³⁶¹

Б. Савинков 2,5

Эсеры 4

«Союз защиты родины и свободы» 2

«Национальный центр» 2

Ленин имел все основания характеризовать события в Ярославле как заговор послов. Действительно, «история дипломатии цивилизованных народов не знала примеров», подобных поведению «послов» Антанты в России 1918 года. Позже будет арестован и Локкарт за финансирование подпольного «Всероссийского национального центра» и «Союза возрождения России», а затем выслан из страны³⁶².

Переговоры послов с Советским правительством сопровождались активной интервенционистской деятельностью «союзников», финансировавших белогвардейские армии на юге России, мятежи в центре, высадивших свои войска на севере России, захвативших в Сибири Уфу, а на Дальнем Востоке – Владивосток. Промышленные центры оказались отрезанными от донецкого угля и продовольственных районов юга России и Украины. В центральной России начинался голод. Переговоры с союзниками теряли смысл, поскольку все ярче выступали их действительные цели. По сути, союзники вели уже открытую, но неофициальную войну с Россией, которая действительно превратилась в «осажденный лагерь». Большевики в той или иной мере контролировали менее четверти территории страны. К лету 1918 г. в России было введено «чрезвычайное военное положение», объявлен «красный террор», «союзники» и противники ожидали скорого падения большевиков. Немецкий посол Мирбах пришел к выводу, что «далее поддерживать большевиков нет никакого смысла». Как выразился он в письме министру иностранных дел 25 июня, «мы, безусловно, стоим у постели безнадежно больного человека. Большевизм скоро падет… В час падения большевиков германские войска должны быть готовы захватить обе столицы и приступить к формированию новой власти. Альтернативой могли бы быть монархисты, но они потеряли ориентацию и заботятся лишь о возвращении своих привилегий. Ядром будущего (прогерманского) правительства должны стать умеренные октябристы и кадеты с привлечением видных фигур из бизнеса и финансов»³⁶³.

Ссылка на кадетов была не случайной. После объявления кадетов партией «врагов народа», в декабре 1917 г. Милюков бежал с Дона и в Киеве вступил в контакт с командованием германских войск. «Ориентация Милюкова на немцев вызвала сильнейшее возмущение в ставке Добровольческой армии и навсегда подорвала его авторитет среди офицерства…». Сам Милюков объяснял свой поступок тем, что он был «уверен если не в полной победе немцев, то, во всяком случае, в затяжке войны, которая должна послужить к выгоде Германии, получившей возможность продовольствовать всю армию за счет захваченной ею Украины… На западе союзники помочь России не могут». Между тем немцам «самим выгоднее иметь в тылу не большевиков и слабую Украину, а восстановленную с их помощью и, следовательно, дружественную им Россию». Поэтому он надеялся «убедить немцев занять Москву и Петербург, что для них никакой трудности не представляет», и помочь образованию «всероссийской национальной власти»³⁶⁴. Левый кадет князь В. А. Оболенский при встрече с Милюковым в мае 1918 года спросил: «Неужели вы думаете, что можно создать прочную русскую государственность на силе вражеских штыков? Народ вам этого не простит…» В ответ лидер кадетов «холодно пожал плечами». «Народ? – переспросил он.- Бывают исторические моменты, когда с народом не приходится считаться»³⁶⁵.