Интервенция любви (СИ)

Спрятав нож в карман, Лютый поднял глаза, внимательно глядя на Ингу. Уставшую, истощенную, измученную. С красными глазами, еще сохранившими следы слез. Все еще в его шапке. В двух кофтах. Похоже, все еще мерзнущую, хоть воздух в доме стал прогреваться от печи.

Вот так же он хотел ее, вдруг понял Лютый. Как тот нож. Только для себя. Чтоб принадлежало только ему.

«И кто сказал, что он не может себе позволить такой подарок?», подумал он, вдыхая запах прелой листвы карпатских лесов полной грудью. «В конце концов, он сохранил ей жизнь. Значит, это уже его», понял Лютый очевидное.

Глава 8

Тишина в доме вдруг стала какой-то острой и звенящей. Затаившейся. Словно окружившей Ингу, наблюдающей за ней. Но по-новому, не так, как все эти дни. А Лютый все еще молчал. И смотрел на нее, похоже, не придавая никакого значения тому, что Инге не комфортно от такого пристального и непонятного для нее внимания.

Почему-то именно сейчас, после мутной дремы, ощущая покалывание и боль в отекших после распаривания пальцах, она отчетливо осознала, как устала. И что выглядит, вероятно, как самая последняя бродяжка. Чуть ли не впервые за все эти дни, захотелось закурить, хотя после первой ночи в этом доме она даже не вспоминала о сигаретах. А сейчас, ощущая себя как-то растерянно, вдруг вспомнила. Впрочем, Инга так устала, что дальше мысли данное желание не пошло.

Наверное, надо было идти и лечь, нормально выспаться. Дальше сидеть под этим взглядом не было сил. А узнавать о том, имел ли он какие-то планы, даже в голову не пришло. Сама мысль о том, что можно спокойно поспать, пока Лютый будет «охранять» ее сон от этого дома казалась такой заманчивой, что ничего другого не хотелось.

Настроенная воплотить этот план в жизнь, Инга резко поднялась со стула. И только сейчас подумала, что стоило бы отступить перед этим в сторону. Потому как Лютый с места не двинулся: то ли не понял ее порыва, то ли не считал своей проблемой. И Инга оказалась чуть ли не впритык к нему. Да еще и, растерявшись от такого положения, зачем-то подняла голову, оказавшись с Лютым лицом к лицу. Вернее сказать, нос к носу, потому как и Лютый наклонил голову, видимо следя за ее перемещением.

Глаза у него были не только нереально синие, но и такие глубокие. И по странному темные в этой глубине, ей даже зябко стало. Она в них словно провалилась. И падала. А дна не было. Вообще. Инге казалось, что с каждым мгновением этого падения, она все больше теряется. И в тоже время, словно распахивается вся, открывает то, что никому показать не хотела бы. А этот мужчина – видит все: ее тайны, надежды, страхи. Даже самые глубокие. Все о ней знает.

Мужчина.

Странно. Она впервые так его восприняла. Не как человека, посягнувшего на ее жизнь, убившего Мишу. Не как «Этого», который ужасно разозлил Ингу. Даже не как того, кто остался последней ее надеждой и связующей ниточкой с остальной жизнью. А именно, как мужчину. Полностью осознавая, что она – женщина.

Непонятно почему. Может оттого, что он позаботился о ней. Согрел. Сделал куда больше того, чего оказалось бы достаточно в рамках просьбы Карины Соболевой. Непривычно и нестандартно. Жестко и причинив боль. Но все же позаботился. И из-за этого, что-то дрогнуло у Инги внутри, породив какую-то слабую и болезненно мучительную дрожь перед этим мужчиной.

Быть может, то был внутренний и древний инстинкт потребности в защите более сильного человеческого существа. Того, которое станет опорой, закроет собой и защитит от чего бы то ни было, пусть и не за просто так? Может быть, нечто иное, еще более глубокое и примитивное, связавшее их этими взглядами и разливающимся по притихшему дому теплом?

Она не знала. Но вдруг очень ясно осознала, что впервые видит то, что притаилось и клубится во взгляде Лютого – это же самое понимание. Мысль и осознание, которому он не рад, но которое очень и очень близко к мыслям, оккупировавшим сознание Инги. И в этот момент, кажется, и он отчетливо видел, о чем она думает.

Вдруг, совершенно шокировав и дезориентировав ее, несмотря на все эти догадки, Лютый глубоко и жадно втянул в себя воздух и резко наклонил голову. Она почувствовала его кожу: сухую, шершавую и горячую.

Дрожь в позвоночнике замерла, остановившись на уровне груди. Воздух вокруг застыл. И она сама ощутила себя изваянием. До боли живым, но абсолютно лишенным возможности двигаться. Даже дышать.

Непонятно. Ее будто притягивало к нему. К его решениям и мыслям. Словно нечто подталкивало Ингу оказаться еще ближе, не давая его разумной части вмешаться и оспорить принятое нутром и силой решение.

Что заставило Ингу подняться именно сейчас? Почему так? Впритык к нему. И с какого вдруг испуга, она так смотрит ему в глаза. Будто чувствует то, что бушует в Лютом. Позволяет ему еще полнее заглянуть внутрь себя, усиливая искушение. Делая желание владеть ею непобедимым.

И он поддался, заглянув в ее распахнувшиеся глаза так, чтобы понять суть стоящей перед ним женщины.