Интервенция любви (СИ)

Ничего не хватало! То, что раздирало его изнутри, та пустота, которая требовала все больше и больше Инги. Все это не становилось ни на йоту меньше! Росло.

Его пальцы уже были мокрыми и немного слизкими. Достаточно. Пока достаточно.

Уже не отрываясь от нее, не желая терять такой обширный контакт с ее кожей, он опустил мокрую от ее слюны ладонь и сжал свой член, размазывая влагу по набухшей головке. Резко, вдавливая, осознавая, что его охватывает какое-то исступление. Но контроля больше не было, а сущность Нестора и его силу такое положение дел только радовало. И, наконец, понимая, что может просто не выдержать, он с нажимом провел еще влажными пальцами по ее складкам.

Все. Он себя отпустил.

Нестор рывком, мощным движением погрузился в ее влагалище, растягивая и напирая, не позволяя ей сжаться. Впился ртом в кожу на затылке Инги. Придавил ладонью ее плечо, чтобы Инге даже в голову не пришло двинуться. И снова зарычал. Громче. Просо не мог удержать внутри все, что рвануло, бухнуло в грудь, в голову с этим его движением. Горячим. Алчным. Полным. Тесным.

Инга охнула под них, глухо ойкнула, дернув бедрами. Не пытаясь вырваться, а словно подстраиваясь. Он замер, не собираясь усложнять это для нее. Но уже в следующую секунду, ощутив, что женское тело немного расслабилось, погрузился еще глубже.

Нестор горел, взрывался разумом, и в тоже время продолжал ощущать это ужасающее чувство зудящей пустоты, воронкой закручивающейся у него в груди и в животе. Больше. Надо было двигаться сильнее, чаще, больше. Быстрее достичь того пика, который обязательно пригасит эту остроту потребности. Не может не пригасить.

Инга лежала под ним, покорно позволяя Нестору удовлетворять эту жажду. Только вздохи ее стали глубже, а выдохи длиннее. И она кусала свои губы, он видел, так как она повернула голову на бок. Ей не было больно. Это Нестор знал точно. Его же кровь, казалось, сжигала вены и аорту изнутри от нарастающего чувства. Блаженство, которого он еще не знал в жизни. До которого вот-вот мог дотянуться. Еще один толчок. Еще одно погружение. Чуть более сильный захват его рта на ее затылке, его рук на ее плечах…

И тут его едва не заморозило осознание: Нестор ничего не использовал. Он всегда пользовался презервативами. Всегда. Не потому, что опасался оставить след или зацепку, те, кого он трахал, не пошли бы в милицию предоставлять улики. Они и не представляли даже, чем он зарабатывает на жизнь. Но ни за что на этом свете, он не хотел бы повторять путь матери и убивать плод, которому сам дал жизнь. Он не совершал таких ошибок никогда. Но сейчас, вместе с контролем, потерял и разум, сгоревший в бушующем внутри огне. Он забыл. Или позволил себе забыть, испытывая то, что еще не ощущал.

Однако Нестор не мог разрешить себе кончить внутрь Инги, пусть и казалось, что только так заткнет эту проклятую воронку за грудиной.

Или мог?

Инга, наверное, растерянная от того, что он застыл, уперлась локтями в стол и, возможно, хотела повернуть лицо, чтобы глянуть на него. Он не позволил. Надавив на ее спину, прижав свою ладонь к тонкому позвоночнику между лопатками, вновь заставил ее опуститься. А сам распрямился и чуть отклонился, выходя из влагалища Инги. Его член блестел от выделений ее тела, от той слюны, что он сам размазал и по себе, и по ней. Это подарило Нестору новую порцию довольства. Еще на шаг приблизило к манящему блаженству.

Он уже решил, что сделает ее своей целиком и полностью. Что возьмет ее так, как только сумеет и сможет. Всеми способами. Так какой смысл тянуть?

Так и удерживая ладонь на спине, чтобы Инга не двинулась, он широко развел второй рукой ее ягодицы. Инга дернулась, и попыталась что-то сказать. Возразить.

Поздно. Это все было его. Все. Абсолютно. Не ослабив нажима руки, он пальцами развез влагу по щели, разделяющей половинки ее попки. А потом аккуратно, медленно, но не оставляя возможности ускользнуть. Настойчиво и беспощадно начал погружаться в тело Инги чуть выше уже испробованного пути.

Узко. Так узко и горячо. Так тесно, что даже больно. И от этой боли становилось невыносимо сладко, и блаженство все приближалось. Он почти чувствовал его вкус на языке. Как дикий мед и ледяная вода из горного ключа, и чуть кислая примесь осоки…

Инга приглушенно застонала, вдавливая в стол короткие ногти. Нестор замер, позволяя ее телу приспособиться к нему, расслабиться, унять болезненность первого проникновения.

Он уже понял, что так ее еще не брали. Никто не проникал сюда. Он первый. Единственным и останется. Никто и никогда не прикоснется к принадлежащей ему женщине. Но это не мешало ему испытывать кайф от такого интимного и глубокого проникновения.

Тиски ее тела чуть ослабли. Он медленно толкнулся дальше, вошел еще сильнее. И опять остановился, позволяя Инге адаптироваться.