Интервенция любви (СИ)

Ей стало невыносимо находиться среди людей: одного-двух человек рядом Инга еще могла терпеть относительно спокойно. Но если вдруг людей становилось больше, на нее накатывала та же паническая волна, что и в поселке. Валентин Петрович обещал, что это пройдет, что скоро организм успокоится и реакции утихнут. И хорошо уже то, что на фоне применяемых лекарств к ней перестали «перестали приходить провалы», с полной потерей ориентировки в себе и в окружающей реальности. Ингу это тоже радовало. В конце концов, хоть какой-то прогресс и позитив. Таких событий с ней сейчас происходило не много. Собственно, с ней в принципе не особо много чего сейчас происходило: таблетки, капельницы, завтраки-обеды-ужины, прогулки в парке у центра вместе с родителями. Разговоры с Валентином Петровичем и визиты Карины. Все почти по расписанию. Глупо, конечно, так думать, но… Господи, Инге это стало безумно напоминать месяц с Нестором. С одной огромной разницей – его рядом не было. И оттого, именно от этого, кажется, у нее и возникло ощущение «небытия» жизни.

Из реабилитационного центра Ингу отпустили через пятнадцать дней, когда Валентин Петрович стал уверен, что повторения приступов не будет. А Инга почти научилась контролировать панику, возникающую при виде людей. Еще не довела это умение до совершенства, но уже справлялась с удушьем и дрожанием мышц, успешно прятала влажные ладони и незаметно вытирала покрывающийся испариной лоб.

Родители помогли ей собрать вещи, которыми за это время успела «обрасти» палата Инги, и довезли ее до квартиры. Мать убрала там, скрыв все последствия побега и многократных обысков милиции, после исчезновения дочери. И сейчас в комнатах практически ничего не было заметно – так, не хватало каких-то мелочей, или же ваза стояла на непривычном для Инги месте. Но это все казалось таким неважным, даже неощутимым почти. Потому как с первой же секунды, переступив порог квартиры, Инга думала только о том, как на вот этом самом пороге впервые лицом к лицу встретилась с Нестором. И с пистолетом. С тем проклятым пистолетом.

Она очень надеялась, что ей удалось ничем не выдать этих мыслей. И, кажется, так и было, потому как родители казались уже гораздо спокойней и счастливыми, что Инга идет на поправку. И, проведя с ней еще два дня, даже согласились вернуться домой, вроде бы удостоверившись, что с дочкой теперь все будет в порядке. Это она сама их поторопила. Даже с самыми родными людьми, Инга не могла теперь ощущать себя комфортно в настолько тесном пространстве. Словно после того проклятого месяца ее личное пространство подстроилось под одного-единственного человека. Который, похоже, уже никогда не окажется рядом.

Был у Инги и еще один повод торопить родителей – она хотела начать новую жизнь. Ощущение пустоты, вины и потерянности становилось невыносимым. И хлопоты, постоянная забота родных только усиливала ощущение давления на ее сознание. Как и вынужденное бездействие. И в этот раз, как уже дважды до этого, ей на помощь совершенно неожиданно и без всяких просьб со стороны самой Инги, пришла Карина Соболева. Она предложила Инге работу управляющего отелем, принадлежащим их семье.

Инга знала об этом отеле, он располагался на четырех этажах одного из самых современных центров их города, построенного так же на деньги Соболева. По словам самой Карины, она в последний год стала очень интересоваться отельным бизнесом, и муж с радостью позволил ей полностью заниматься этим отелем. И сейчас Карина, прекрасно знакомая с деловой хваткой и работоспособностью Инги, с удовольствием заполучила бы такого человека в свою команду.

Инга согласилась без раздумий, пусть и слабо ориентировалась на данный момент в тонкостях этого дела. Она нуждалась в смене. В смене всего: жизни, ритма, окружения. Она хотела избавиться хотя бы от части этих давящих эмоций, притаившихся у нее внутри. Не могла больше сквозь полуприкрытые веки следить за движением теней на стенах ее квартиры ночами. Странным движением, почти самостоятельным и живым. Так остро и горько напоминающих ей о Несторе и своей вине перед ним. После стольких дней анализа и самоанализа, размышлений и раздумий о том, что и как она сделала, а что не совершила – Инга испытывала дикое желание с головой погрузиться в что-то новое, тяжелое и неведомое. В нечто, что заставит ее работать на износ, отдавая все силы, из-за чего она будет отключаться, падая на кровать, а не всматриваться в потолок, следя за причудливыми играми темноты, и слушая переливы шелеста тишины.